Нарбондо, всё так же бдительно следя за нами, повозился с запорным механизмом одного из люков на металлическом боку субмарины и откинул его. Я встал перед Элис, оттесняя ее назад к лестнице.
— Приглядите за Сент-Ивом, — шепнул я.
— Тихо! — прохрипел Нарбондо.
Но вместо тишины оттуда, где в плену держали Сент-Ива и куда, оказывается, только что ворвались Табби и Гилберт, раздался нарастающий грохот. Фробишеров встретил шатающийся Коробейник с дубинкой в руке. Заслышав топот наверху, он тупо развернулся и занес дубину, словно один ее вид мог остановить Табби. Но жестоко просчитался — такими вещами Табби было не остановить, да к тому же инерция пронесла нашего массивного друга, на бегу крутившего своей любимой терновой дубинкой, через несколько последних ступенек, и он врезал Коробейнику по плечу, добавив к удару двадцать стоунов собственного веса.
Вероятно, негодяй целиком ушел бы в свою шляпу, будь она на его голове, и погрузился бы в землю. Но шляпы не было, как и земли. А была небольшая площадка над высоким обрывом. Коробейник попытался удержаться на краю, отчаянно крутя руками, словно актер в сцене падения за борт, и полетел вниз, на камни. Мы видели, как океан вздымается вокруг него, а крабы разбегаются в стороны. Табби остановился и тяжело оперся на дубинку. Но дядя Гилберт не стал задерживаться: он яростно топал по ступеням, в глазах — гибель или слава, клинок наголо. Я увидел, что Нарбондо поднимает дуло пистолета, чтобы остановить старика, и прыгнул вперед, хватая злодея за руку у локтя. Зарычав, он повалился назад, пистолет стукнул по обшивке судна и улетел в темную воду. Нарбондо откатился в сторону, вскочил на ноги, как обезьяна, и, выбросив вперед руку, вцепился в запор, намереваясь вскочить в субмарину и захлопнуть люк. Но ему мешала лампа Басби, которую он не выпускал. Он отчаянно пытался спасти хотя бы ее — всё остальное за последние три минуты разлетелось вдребезги. Но Элис, бесстрашная Элис, прыгнула вперед, вырвала прибор у злодея и гневно отшвырнула прочь. Нарбондо издал дикий стон, дернулся, словно собираясь броситься на всех нас с голыми руками, но потом скользнул в чрево субмарины и захлопнул за собой люк, несмотря на мою попытку помешать.
Мы принялись искать способ прорваться внутрь, представляя себе, как здорово было бы вытащить Нарбондо за ноги, но могли только стучать по бортам подводной лодки, пока она в облаке пузырей медленно погружалась. Затем раздался гудок, и свет, вспыхнувший в иллюминаторах, озарил воду, сад колышущихся водорослей и сонмы мечущихся рыб. Субмарина медленно заскользила вперед и вниз, и, когда спустя минуты огни мигнули, ушла из грота в открытый океан.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Мы немедленно освободили Сент-Ива от пут. Элис, естественно, руководила всем. Она была заботливой, но берегла достоинство мужа — никаких объятий, только две-три слезы. И хотя Элис стремительно скрыла свои эмоции, этого оказалось достаточно, чтобы вернуть на место сердце Сент-Ива. Перемены были заметны по лицу профессора — тучи, омрачавшие его чувства в тот казавшийся теперь бесконечно далеким вечер в «Полжабы Биллсона», ушли. Двигаться Сент-Ив мог самостоятельно, хотя и был слаб. И о том, как попал в этот подземный город, представления не имел. Мы устало тащились наверх, и дядя Гилберт развлекал нас рассказами о смотрителе маяка и способах убедить его выдать расположение пещеры на холме, а также о саратогских сундуках, в которых ожидали решения своей участи Помазок и грабитель из поезда. Сундуки дядюшка предложил скатить к доку и сбросить в море.
Ни Элис, ни я не собрались с духом, чтобы рассказать Сент-Иву и Фробишерам о взрыве, полагая, что горькая правда откроется им наверху. Однако всё произошло гораздо раньше — у большого перископического зеркала. Оно почти не заинтересовало профессора в его всё еще одурманенном состоянии, зато мое внимание привлекло чрезвычайно, потому что в нем ясно были видны совершенно не пострадавшие маяк и домик смотрителя.
Пока мы смотрели, дверь домика отворилась и оттуда, оглядываясь и явно обращаясь к тому, кто остался внутри, вышел смотритель. Он нес ящик, полный вещей, позаимствованных в доме и на маяке.
— Ну точно! — вскричал дядя Гилберт. — Подонок вернулся! Надо было выжечь ему глаза, пока кочерга не остыла! То есть я хотел сказать… — Он покосился на Элис и тихо отошел в сторону.
— Хасбро сильно повезло, что этот тип вернулся, — сказал я.
Подробности мы узнали, когда вышли вслед за Табби и дядей Гилбертом на полуденное солнце Даунса. Смотритель, позорно сбежавший от наших друзей, проскользнул назад к дому, чтобы забрать кошелек из-под камина. Можно лишь вообразить его изумление, когда он обнаружил привязанного к опрокинутому креслу Хасбро и тикавшую рядом адскую машину, готовую разнести всё в щебень. Стремясь спасти упрятанную добычу, смотритель утащил бомбу к краю утеса и швырнул вниз, чем, очевидно, привел ее в действие, но здесь взрыв лишь распугал морских птиц. Затем он вернулся, открыл свой тайник, опустошил его, наполнил ящик всем, что попалось под руку, пожелал Хасбро удачи и снова отбыл.
Мы, конечно, позаботились о Хасбро — сняли веревки, осмотрели и перевязали рану. Метафорический слон Табби был повержен, но счастливым образом восстановлен. Сент-Ив проявлял признаки выздоровления, и, чтобы дополнительно взбодрить его, мы собрались вместе в пещере, где устроили блистательный ужин из запасов, не попавших в кладовые доктора Нарбондо, в том числе и нескольких бутылок превосходного вина — не могу вспомнить, скольких именно. Приличный остаток продуктов в конце концов перекочевал в дом дядюшки Гилберта как незначительная плата за оказанные услуги. Что до Помазка и мистера Гудсона, то их мы подбросили до Истборна упакованными в саратогские сундуки, где и вверили заботам властей.
Несколько недель спустя после того, как Элис и Сент-Ив вернулись с каникул на озере Уиндермир, мы снова посетили Даунс благоухающим ранним утром, только чтобы убедиться, что вход в пещеру «ученых» обрушен чем-то очень похожим на взрыв. Валуны расколотого мела образовали завал, и некогда густой кустарник превратился в безлистые изломанные палки. Мы пошли по краю утесов, где обнаружили, что поручень до самого Бичи-Хед тоже срезан. Решив окончательно убедиться, что наше приключение завершено, мы медленно, с большим риском спустились по узкой тропе к громадному камню, скрывавшему расселину над Каналом, и нашли его провалившимся внутрь — скорее даже втянутым, если такое возможно, — он перекрывал вход так надежно, что каверна стала обиталищем морских птиц, летучих мышей и прочих тварей, достаточно мелких, чтобы шастать туда-сюда по трещинам. Нарбондо, очевидно, вернулся в Бичи-Хед, чтобы обезопасить свою крепость или разрушить ее.
Остаток утра мы провели, гуляя по Даунсу рядом с той рощицей, где прятались в то роковое утро, разыскивая линзы легендарного перископа Нарбондо. День выпал восхитительно солнечный, однако ничего напоминающего блеск стекол мы не заметили, хотя маяк и луг подле него в зеркале Нарбондо были видны отчетливо, а значит, линзы находились где-то неподалеку. Но они оставались раздражающе необнаружимыми! Спустя некоторое время мне пришло в полову, что мы, как жертвы искусного иллюзиониста, смотрим на линзы, но не видим их. И мной овладела зловещая уверенность, что за нами во время наших бесплодных блужданий наблюдали. И прямо сейчас где-то в подземелье сидит перед своим дьявольским зеркалом доктор Игнасио Нарбондо — руки его лежат на рукоятках штурвала, а разум прокручивает планы отмщения.
ТАЙНА КОЛЬЦА КАМНЕЙ[60]
Роман
Морская история для Дейзи и Кидда