Разве не о Минуте Будущего заставил задуматься миллионы людей в мире Политический доклад Центрального Комитета КПСС XXVII съезду Коммунистической партии Советского Союза?
Перелистаем еще раз его страницы:
«…Пожалуй, никогда в послевоенные десятилетия положение в мире не было столь взрывоопасным, а стало быть, сложным и неблагоприятным, как в первой половине 80-х годов. Правая группировка, пришедшая к власти в США, и их основные попутчики по НАТО круто повернули от разрядки к военно-силовой политике…»
«Именно вокруг вопросов реального содержания политики, способной сохранить мир, и будет, судя по всему, развертываться основная борьба в предстоящие годы».
«Ход истории, общественного прогресса все настоятельнее требует налаживания конструктивного, созидательного взаимодействия государств и народов в масштабах всей планеты».
Поэтому оглянемся во времени: три минуты истории — Вчера, Сегодня, Завтра…
19. В Новом Свете по-старому?
Роями светлячков на экранах радаров плыли самолеты. Одновременно перед глазами их может быть пятнадцать, не более. Это тот порог человеческой реакции, тот максимум, которым — без риска опасных сближений — диспетчер способен повелевать с земли.
А была весна, пасхальные и школьные каникулы, пятница, уик-энд… и потому больше обычного светлячков плыло на экранах радаров. Дополнительные рейсы — как ни много их было в тот день — нисколько не сбили обычного для центра ритма работы. Жан-Пьер Дюфур лишний раз убедился в этом, подняв фотографические записи радиолокационной проводки самолетов.
— В журнале нашей смены за 13 апреля 1984 года вообще не сделано никакой записи. Верный знак: ничего примечательного за этот день не произошло. Дежурили в тот день две диспетчерские группы, всего 30 человек. Ни я сам, ни кто-либо из моих товарищей так впоследствии ничего и не смогли припомнить кроме того, что вышел из строя телефон связи с военным центром управления полетов. Впрочем, никаких осложнений это обстоятельство за собой не повлекло. Вот почему нас, как громом, поразила сенсация, переданная по телевидению на следующий день!..
Следующим днем была суббота.
В центр управления полетами Экс-ан-Прованса в субботу нагрянула съемочная группа со второй программы французского телевидения. Недоумевало начальство, переглядывались диспетчеры: с какой стати так вдруг и спешно понадобился фильм о них? Потом припоминали разговоры перед камерой:
«Может ли гражданский самолет войти в запретную военную зону?»
«Конечно, не может».
«Ну а в принципе? А если взять да допустить? А разве не углубился южнокорейский „Боинг-747“ в сентябре 1983 года в территорию СССР километров, кажется, на пятьсот?»
Диспетчеры пожимали плечами: в принципе, конечно, такое может случиться, но только не по воле пилотов или диспетчеров и уж тем более не по вине приборов…
В тот же вечер по телевидению показали мультипликационный репортаж: летит вдоль береговой линии Франции игрушечный самолетик, уже он нацеливается на посадочную полосу аэропорта Марсель-Мариньян, как вдруг резко забирает на юг и влетает в запретную зону П-62. Весь следующий день ту же мультипликацию демонстрировали вперемежку с кадрами, снятыми в центре Экс-ан-Прованс. Диспетчеры не верили ни своим глазам, ни ушам: искуснейшим монтажом их самих заставили комментировать ЧП, которого… не было!
Вслед за телевидением новость подхватило радио.
Затем пришла в ход печатная пропагандистская машина. Все парижские газеты на уик-энд бросили своих корреспондентов в Тулон, Йер, Марсель, Экс-ан-Прованс. На набережной Тулона еще и в воскресенье вечером корреспонденты обнаружили людей, которые, потягивая пиво, сидели там… с пятницы. Все они, оказывается, «видели на крыльях самолета пятиугольные красные звезды». Некоторые даже опознали тип самолета по звуку и очертаниям — так и пошло в печать:
«„Ту-130“ шпионит над Тулоном!»
«„Ту-134“ в районе учений французских военно-морских сил!»
Небывалая по тону и содержанию антисоветская кампания разгорелась во Франции, усиленная пропагандистским репродуктором всего Запада.
Правда, тут же прозвучали трезвые официальные голоса. «Самолет Аэрофлота изменил курс по указанию центра управления Экс-ан-Прованса…» — это из заявления премьер-министра Франции. «Приходится констатировать, что журналисты вместо строгого следования фактам предпочли удариться в сенсации» — это из заявления генерального директора гражданской авиации Франции Даниэля Тененбаума, накануне выдавшего пропуск съемочной группе. Еще через несколько дней служба прессы при кабинете премьер-министра опубликовала специальное коммюнике:
«Контроль пути следования советского самолета, произведенный воздушной обороной, установил, что он не проникал в запретную зону П-62. Он просто находился в течение трех минут, причем не по вине пилота, в зоне ограниченных полетов Р-64… Таковы факты. Воздушная оборона не нашла их достаточными для принятия мер. Правительство в свою очередь также не нашло их достаточными для принятия дипломатических мер, ибо советский пилот не был ответствен за происшедшее».
Но тогда кто же был ответствен за происшедшее?
Выходило, что сами диспетчеры.
А они каждый день, лишь только позволял экран радара, названивали в редакции газет, на радио, на телевидение. Никакого эффекта! Как будто пустая бочка с грохотом катилась с горы. «Мы, конечно, знали и раньше, что пресса на Западе не блещет правдивостью, — сказал мне Жан-Пьер. — Но чтобы так завраться! Настолько исказить факты! Сделать слона, когда даже мухи не было!»
В разгар кампании, когда хором клеветы заглушили даже правительственное разъяснение, где уж там было услышать слабый голос «стрелочников неба»! И все-таки они решили, что — рано ли, поздно ли — заставят услышать себя.
Так мне суждено было встретить Жан-Пьера Дюфура.
Теперь он — президент ассоциации друзей «Радио Зензин».
Нас познакомил в кооперативе «Лонго май» Роллан Перро.
Я отметил в незнакомце живые глаза, светившиеся умом и насмешкой. Под стать всему его облику оказалась и манера говорить: юмор с ехидцей пополам.
Авиадиспетчер! Фальцет!
Оказывается, еще долго и сознательно он сторонился «Лонго мая» и как раз потому охотно ввязывался во все диспуты с радиослушателями. Когда возникал в эфире ироничный фальцет, на радио даже оживлялись: это был противник открытый, упрямый, умный, не всем и не всегда удавалось его переспорить — не говорю уж переубедить.
— Еще три года назад в нем сидели разом и антикоммунист и антисоветчик… что-о, неправильно говорю? — Роллан, отсмеявшись странности нашего знакомства с Жан-Пьером, уже вполне серьезен. — А сейчас… Как только разразилась кампания вокруг «Туполева», Жан-Пьер пришел к нам. Ну конечно, наш передатчик с горы Зензин сцепился со всей масс-медиа, но разве мог он перекричать и государственное радио, и телевидение, и вдобавок кучу газет? Но мы сказали тогда Жан-Пьеру: давай подумаем, что можно сделать еще.
— И вот что мы сделали, — Жан-Пьер положил передо мной две брошюрки.
«Эта