Кажется, он задумался, и Кайя знает, что все будет хорошо. Он просто удивился, увидев ее. Она застала его врасплох. Она бы тоже обомлела, явись он к ним домой, когда там муж. Сегодня незачем даже свои новости ему рассказывать. Их можно и в другой раз рассказать. Сейчас ей хочется только горячего кофе и тепла его камина.
– Нет, – отрезает он. – Иди в бар. Завтра поговорим.
И закрывает дверь.
Кайя стоит, ошеломленная. Через дверь ей все еще слышен его голос.
Он объясняет подошедшей жене, что это ломилась какая-то пьяная туристка.
У Кайи мелькает мысль постучать в дверь, выманить жену и сказать ей правду: я никакая не пьяная туристка, я женщина, которая последние полгода трахается с твоим мужем.
Но удовлетворение от мести будет мимолетным.
Поэтому она поворачивается и крадется обратно в город, поджав хвост и обуреваемая весьма неприятным предчувствием, что все пойдет не так, как задумывалось.
Возлюбленный не собирается ей ничем помогать в нынешнем затруднительном положении.
Ведь как посмотрел-то, когда она имела наглость постучать ему в дверь не в тот вечер.
Пожалуй, может и убить, когда узнает, что она сделала.
Хельсинки, Финляндия, 2019 год
Чарли заказал Алексу билет в Хельсинки в первый класс на кредитную карту компании.
Алекс прекрасно видит, что это далеко не привычный ему первый класс, но благодарен за занавеску, отделяющую два передних ряда от эконом-класса, а также за внимание стюардессы, хотя за него в гораздо меньшей степени: слишком уж его много. Он отказывается от бесплатного шампанского, что девушка воспринимает как личное оскорбление, а в обед вступает в бой, требуя вместо еды бренди. Стюардесса соглашается на бренди, но только если он возьмет и еду. Все оплачено. Еду подогрели. Нет, ее нельзя передать другому пассажиру. Может быть, для Алекса еще только утро, но на самолете другой часовой пояс с двухчасовой разницей, и уже наступило время обеда.
Алекс сдается, потому что это проще, чем бороться с этим маленьким авиадиктатором. Он вспоминает, что не ел со вчерашнего дня, когда отец заставил его проглотить подсохший бутерброд с ветчиной в больничном буфете, после чего они вернулись в Эппл-Дейл. Перед отъездом из больницы Алекс поцеловал мать, всей душой надеясь на лучшее. Она была все так же в коме. Алекс ужасно боится, что она умрет, пока он будет разъезжать, организуя перевозку тела сестры. Какими словами вообще можно описать всю эту историю? Как его семья практически мгновенно уменьшилась на двух человек, и ни с одним из своих близких он не был рядом, когда это произошло.
Обед упакован в маленькую коробочку из фольги, и пар, который выходит, когда он ее открывает, едва не обжигает ему руку. Алекс съедает все вместе с десертом, выпивает бренди, а затем берет еще бокал шампанского и кофе. Самочувствие сразу становится отвратительным. Стюардесса же, одержав эту пиррову победу, довольна.
Они прибывают в Хельсинки, и Алекс пока не понимает, до какой степени не готов к этой поездке. В аэропорту хорошо топят, и он снимает свитер, направляясь через вестибюль в сторону Шенгенской зоны, чтобы пересесть на другой рейс. Пассажиры, садящиеся в крошечный самолет, вылетающий в Рованиеми, одеты совершенно по-другому. На Алексе костюмные брюки и рубашка, в одной руке чемоданчик с парой джинсов, запасной рубашкой и джемпером, через другую перекинуто кашемировое пальто. Справедливости ради, выходя из дома, он собирался переночевать в родительском доме и вернуться на следующий день. Да и арктической экипировки у него негусто. Алекс предпочитает отдыхать в более жарком климате, а не в более холодном, чем тот, который он и без того вынужден терпеть.
Между тем вокруг все одеты как для лыжной прогулки.
Оказавшись опять на борту, он заказывает виски, чтобы согреться, и запивает бесплатным стаканом морошкового сока.
Вряд ли все это так уж надолго, говорит он себе. Хотя представления не имеет, сколько времени нужно, чтобы привезти домой из чужой страны мертвую сестру. Наверное, пару дней. Деньги не проблема, да и финны наверняка хорошо справляются с такими делами. Чарли проконсультировался с британским Министерством иностранных дел, и там его более-менее успокоили. Их участие, скорее всего, не понадобится, но, конечно, в случае чего они готовы оказать поддержку.
В крохотном аэропорту, держа в руках карточку с его именем, ждет контактное лицо из полиции – Агата Коскинен. Маленькая женщина с темными вьющимися волосами, добрым круглым лицом и глазами человека, который много улыбается.
Одежда на ней более подходящая для здешнего климата, чем у Алекса. Не форма. Ее наряд состоит из мягкой куртки до колен поверх шерстяного джемпера и джинсов, а также ботильонов на меховой подкладке.
Агата бросает взгляд на его тонкое пальто и кожаные туфли, и он слышит, как она ругается себе под нос.
– Вам нужно ждать багаж? – спрашивает она его с ноткой надежды в голосе.
– Нет, но я хотел бы зайти в туалет.
Он оставляет ее с телефоном в руке рассылать эсэмэски, а сам идет освобождать мочевой пузырь от виски и морошкового сока.
В безупречно чистом туалете мужчина помогает перевозбужденному пятилетнему ребенку мыть руки. Малыш без устали подпрыгивает.
– А когда мы увидим Санту? Он сегодня вечером придет, а потом еще и в сочельник? А он мне подарит игровую приставку? А эльфы настоящие?
Они англичане, как и Алекс, но Алекс молчит. Тщетно. Он ведь тоже одет как англичанин.
Отец улыбается Алексу в зеркале.
– Пять штук уже окупились, – говорит он Алексу.
Алекс кивает в ответ, вяло улыбается малышу и уходит.
Агаты не видно, но неподалеку ждут мать и дочь, другая половина английской семьи. Маленькая девочка, лет двух-трех, не больше, кружится, широко раскинув руки, снова и снова повторяя слово «снег», а мать смеется.
И давно забытое воспоминание бьет его, как удар под дых.
Вики в таком же возрасте кружится под легким снегопадом. Делает снежного ангела. Прилив нежности, которую он испытывал к младшей сестре, сам будучи ребенком, наблюдая за ее безудержной, незамутненной радостью.
Алекс закрывает глаза. Воспоминание было похоже на прыжок во времени. Невозможно поверить, что все это было, как невозможно поверить и в то, что сестра мертва. Какие могут быть воспоминания, если ее нет?
– Извините, – говорит Агата. Она уже рядом. – Я подогнала машину ближе к двери, чтобы вам не пришлось идти далеко.
– Хорошо. А что, так холодно?
– Ну, еще не так, как в январе.