Но теперь сестра мертва. Убита. И Алекс предпочел бы общаться с английскими сыщиками, с теми полицейскими службами, в которых он хоть что-то понимает и может ориентироваться.
Отцу же Алекс говорит:
– Я уверен, они знают, что делают.
Отец не отвечает.
– Я останусь здесь, – спешит добавить Алекс. – Тело пока не выдают. Надо выяснить, что происходит.
– Хорошо. Не позволяй себя обмануть. Докопайся до правды.
Алекс молча кивает.
– И, Алекс, – осторожно добавляет Эд, – я понимаю, что ты можешь задумать. Я размышляю о том же. Но когда ты узнаешь, кто ее погубил, пусть полиция делает свое дело. Не думай, что вопрос можно решить кулаками. Ты меня слышишь? Пусть эта сволочь живет с тем, что натворил.
Алекс делает глубокий вдох.
– Ради всего святого, папа!
– Помнишь, в больнице, – продолжает Эд, – ты вышел из себя. Принялся молотить кулаками в стену.
– Потому что узнал, что моя сестра умерла.
Отец молчит, и Алекс не развивает тему. Тема давняя. Сейчас не время об этом говорить, да и незачем. Он взрослый мужчина, у него успешная карьера, успешная жизнь, что бы там ни думал отец.
Они прощаются, оставив многое невысказанным.
Проходит целых пять минут, прежде чем Алекс успокаивается.
Затем набирает номер Чарли.
Чарли уже встал и идет в офис. Алексу фоном слышны звуки лондонского часа пик.
– Алекс, чувак, привет. Ужас. Просто ужас. С перелетом и отелем все в порядке? Тут все про тебя спрашивают. Рождество-то уж совсем на носу. И девушка такая милая. – Чарли переводит дыхание. – Алекс, приятель, мне просто любопытно, ты помнишь, где оставил полное досье на Кэссиди? Впрочем, ладно, не беспокойся. Сам найду. Чем тебе еще помочь? Нужны билеты? Похоронное бюро?
– Ее убили, Чарли, – говорит Алекс.
– Твою ж мать.
Чарли погружается в несвойственное ему молчание.
– Я останусь здесь, наведу справки, – добавляет Алекс. – Здешняя начальница полиции, судя по всему, недавно на должности. Вчера вечером огорошила меня между делом, пока жевала бургер.
– Черт возьми.
– У меня накопилось несколько недель отпуска.
– Договорились. Партнеры поймут. Если ты вернешься после Нового года, никто и глазом не моргнет…
Алекс морщится. Ему трудно представить себе возвращение к нормальной жизни и, вообще, как все будет после этого.
– Что еще? – говорит Чарли. – Может, хочешь частного сыщика? Я знаю нескольких. Один помогал моей приятельнице: ее муж трахал свою секретаршу. Так сыщик собрал на него симпатичненькое такое досье, а потом она шикарно надрала ему задницу в суде.
– Пока не нужно. А файл Кэссиди у меня на рабочем столе. Пароль ты знаешь.
– Тяжелые времена, Алекс. Если тебе что-нибудь понадобится, я всегда на связи, верно? Деньги там, контакты, да что угодно. Только скажи. А с материалами Кэссиди я разберусь. Позабочусь, чтобы в правительственных кругах посочувствовали твоему нынешнему затруднительному положению. Должны же они передать кому-то контроль над портом. Оставь это мне.
Алекс торопливо прощается. Ему сейчас наплевать и на клиентов, и на государственные контракты. Дав отбой, он безучастно смотрит на 4K-виды Лапландии, сменяющие друг друга на экране телевизора.
Агата уже ждет внизу за завтраком со шведским столом. Алекс бормочет извинения, что убежал с ужина; она отмахивается и в свою очередь извиняется за бестактность.
Порядок восстановлен, но он по-прежнему молчит о втором почтовом ящике Вики. Его любительская попытка взломать его прошлой ночью перед сном не увенчалась успехом, и он полон решимости сначала самому проверить этот ящик и только потом сообщить Агате о его существовании. Насколько ему известно, Вики пользовалась им только для переписки с ним, но что, если он ошибается? Что, если она общалась и с другими?
Он ждет кофе из машины, которая выглядит так, как будто ее разработали в НАСА, пока Агата выкладывает на две тарелки пирожки и булочки.
– Я не голоден, – говорит Алекс.
– У вас просто нет аппетита, – возражает она. – Это не одно и то же. Вчера я испортила вам ужин, так что вы ничего не съели. Поэтому позавтракать надо обязательно.
Отель на ее стороне, думает Алекс, оглядывая огромный буфет, в котором представлены всевозможные каши, выпечка и горячие блюда, не говоря уже о коллекции ведерок со льдом, в которых стынут бутылки шампанского для любителей пропустить с утра легкий коктейль.
– Еда здесь не лакомство, а настоятельная необходимость, – поясняет Агата. – А диету лучше оставить тем, кто хочет замерзнуть насмерть. У меня, например, всегда в кармане зерновые батончики.
Алекс предпочитает не уточнять, что все, съеденное сейчас, скорее всего, выйдет наружу, когда он увидит мертвую сестру.
Они располагаются в одной из удобных ниш, и Алекс смотрит на обложку местной газеты. Все на финском, он не понимает ни слова и не узнает никого из людей на газетных фото.
– Про мою сестру уже напечатали? – спрашивает он у Агаты.
– Еще нет, – отвечает женщина. – В это время года в Лапландии много несчастных случаев. В основном с туристами, но бывают и с местными. В центральных газетах, как правило, о таком не пишут, если только их специально не известят, что это нечто более серьезное. Мы же пока еще не извещали.
– А почему в газетах не пишут о несчастных случаях?
Агата склоняет голову набок и, похоже, ждет, пока Алекс сообразит сам.
– Ну да, для туризма плохо, – догадывается он.
– Люди не понимают, что здесь в любом месте до смерти четыре шага, – вздыхает Агата. – Погода, ландшафт, дикая природа. Они далеко не всегда гостеприимны. Если вообще гостеприимны. Одно дело наслаждаться красотами в комфорте рождественских деревень. Но ведь некоторых же хлебом не корми, только дай забраться куда поглубже…
– Зачем они приезжают? Не отвечайте, и так ясно. Адреналиновые наркоманы.
– Сами они называют это лапландским безумием. Приезжают, занимаются каким-нибудь экстремальным спортом, а после веселятся в тепле и роскоши. Спят в ледяном иглу. Если повезет, видят, как лисьи огни освещают небо.
– Лисьи огни?
– Ревонтулет. Северное сияние.
Алекс смотрит в чашку с кофе. Откусывает от маленькой булочки. Теплой, заварной, щедро приправленной корицей.
– Я собираюсь остаться здесь на какое-то время, – заявляет он через мгновение.
– В гостинице? – уточняет Агата.
– Нет. В Лапландии. Раз пока не получается увезти Вики домой, так хоть поговорю с ее коллегами и приятелями. Посмотрю, где жила. Соберу ее вещи.
Агата ставит чашку на стол и утыкается в него взглядом.
– Алекс, не знаю, что у вас в голове, но проводить собственное расследование вы не можете.
– Я