В ответ раздаётся нестройный гомон мужских голосов. Каждый толкует о своём.
— Мы живём во времена, когда практическая стрельба стала основой огневой подготовки, — проговорил взрослый мужик с аккуратной бородой и в навороченном шлеме. — Все эти Diligenta-vis-Celeritas[51] оказались полным дерьмом!..
Кто-то поддержал говорившего:
— Банда дебилов умудрилась выдать пехотинцу автомат с диоптрическим, спортивным прицелом, вместо военного — открытого, на который перешел весь воюющий мир! В сознании людей кучка полупокеров в мультикаме внушила, что автомат должен выглядеть круто. И если у тебя нет такого автомата, то ты не попадешь в мишень. Тюнинг оружия сделали культурой. Ну и где вы, парни с крутыми пушками с банками? Я знаю где. Вы все обосрались и прячетесь. Хотя нет. У нас, в Казани, некоторые бродят по городу с рассказами о войне и фоточками, где он весь чистенький и красивый позирует у бронеавтомобиля…
Тимур вздыхает. Ему тоже выдали автомат, который совсем ничем не напоминает ружьё для страйкбола. Тимур боится своего автомата и потому, вопреки наставлениям Цикады, отставил его в сторону. Зато он оставил при себе другой подарок Цикады — хорошо наточенную лопату на коротком черенке. При его физических кондициях и, в целом, неплохой физической подготовке такая лопата вполне может стать оружием. Тимур продолжает надеяться, что убивать ему не придётся вообще никого, а тем более резать этой лопатой. Воспоминания о преподобном Уолли всё ещё кажутся ему пригрезившимся кошмаром, но всё же…
— Чего вздыхаешь, умник? — спрашивает у него кто-то.
— О, майгадабал! Я и шанцевый инструмент — это полный зашквар, — отвечает Тимур. — Дайте мне другую работу.
Его слова пропускают мимо ушей, потому что в блиндаже закипает иная дискуссия.
— Короткие дистанции — хлеб пехотинца. Но это адская редкость! Пехотинец больше не верит в свой автомат. А не верят потому, что стрелять не умеют! Даже привести к нормальному бою — это проблема номер один! Скажете, нет?.. — говорит кто-то из опытных мужиков, явно служивших, и возможно даже в Чечне.
— Солдата с автоматом и боекомплектом можно взять в плен только если у него патроны кончились, — поддерживает его другой. — Наступать на такого солдата можно только если у тебя раненых нет или ты на танке, а он с автоматом без ПТУРа…
— Всё так, — кивает Цикада. — Если твои люди падают, найти дурака, который поднимется и пойдет на выстрел — невозможно. В наше время ближний бой — это редкость, и ведут его уже обстрелянные бойцы, которые поверили в себя.
Тут заговорил один из старослужащих с позывным Леший. Взрослый мужик откуда-то с юга России.
— Та мы часто умираем оттого, что самые элементарные правила упорно не хотим соблюдать, — проговорил он. — Сколько раз надо повторять: даже в машине перемещайся в броне и каске! Открытые пространства перебегай или переходи очень быстро. Используй любое укрытие. Сел-лёг на пять минут только в укрытии. Кучами, как сейчас, не собирайтесь ни-ког-да! Тут какой-то хмырь, я слышал говорил: не окапывайтесь, так вы себя демаскируете! Тааак, давайте вспомним математику: восемьдесят процентов наших потерь — от артиллерии. Артиллерия поражает настильно летящими осколками. Коптер видит людей сверху даже без тепловизора, а с ним — и подавно… Вывод: даже окопчик формы «лёжа» вас спасёт от настильно летящих осколков. А грунт маскируйте ветками, дёрном, соломой. От окапывания пользы больше, чем вреда.
Некоторое время гомонили относительно окапывания. Кто-то уже на собственной шкуре испытал практическую пользу этого упражнения. Кого-то уже основательно присыпало в окопе местной чёрной землицей. По-осеннему увлажнённая, она тяжела, как чугун.
Тимур, не испытывая интереса к общему разговору, увлёкся созерцанием светящегося экрана чьего-то ноутбука.
И откуда в этой норе ноутбук?
На экране плыло, то увеличиваясь, то уменьшаясь, изображение какого-то поля. Огромное пространство во всех направлениях пересекали ровные линии лесопосадок. Вдали серели какие-то руины. На миг Тимуру показалось, будто он видит полуобвалившуюся колокольню, ту самую, на стене которой чудесным образом сохранилась фреска с Николаем Чудотворцем.
— Камера установлена на дрон, — пояснил ему нерусский парень с всклокоченной шевелюрой. Его шлем валяется под ногами. Тимур осторожно прикасается к нему мыском берца.
— О, майгадабал! Только что говорили, что шлем нельзя снимать даже в блиндаже.
— Апостолу всё можно! — ответил ему кто-то.
— ???
— Апостол — это я. Касумов Расул Вахидович, — лохматый парень протянул Тимуру чумазую ладонь. — Ты армянин?
— О, майгадабал! Почему именно армянин? В каком-то смысле, я татарин. Аллах акбар!
— Да пребудет с тобой мир, благополучие, милость Аллаха и Его благодать! — ответили ему.
Апостол снова уставился на экран ноутбука. Картинка плыла, рассыпаясь на пиксели. Апостол не прикасался к мыши. Он держал в ладони шестиканальный Flysky.
— О, майгадабал! Ты дроновод… Пилот!!!
Апостол горделиво приосанился, задышал глубже. При этом его волосатые ноздри смешно раздувались.
— Умение поражать цели на всю глубину действительного огня — вот единственный бог, в которого можно верить! — проговорил кто-то.
— Да ладно, ребята! Разве мы кучка ущербных мужчин с маникюром? Прорвёмся! — ответили ему.
— Единственный бог, говорите вы? — Тимур поднял голову, но лиц сотоварищей не разглядеть, лишь лицо Цикады всё ещё сияет какой-то неземной радостью. В войне вся его жизнь, вот он и радуется. Если б месяц назад Тимуру рассказали о таком, он бы не поверил. Но теперь!..
— Из переполненной Господним гневом чаши кровь льется через край. Половина мира уже тонет в ней. Кровь хлынет и на вас. Славянский мир, сомкнись тесней! — продекламировал Тимур.
— Откуда взялся этот тёплый дурачок? — проговорил кто-то.
— Та это тот, которого обрили в поезде, — ответили ему. — А вчера пацаны вытащили его из серой зоны.
Тут все загомонили разом: кто-то ржал, кто-то продолжал обсуждение техники стрельбы, кто-то сетовал на голод и нерасторопность дежурного по кухне. А Тимур уставился на свои пальцы. Последний раз он делал маникюр пару недель назад и теперь его ногти ужасно отросли. Прислушиваясь к гомону своих товарищей, он безо всякого беспокойства припоминал, когда последний раз стриг ногти самостоятельно, не прибегая к помощи мастера маникюра. Считал года, и несколько раз сбившись со счёта, принимался считать заново. Увязнув в своих расчётах, Тимур не заметил, как блиндаж опустел и на смену кузьмичам явился Плясун.
— Ну как ты, тёплый, э? Познакомился с Апостолом, э? Мы с ним с одного села. Вместе призывались — вместе воюем. Посмотри, какой он молодец, э? Ты смог бы так? Апостол в Махачкале колледж электротехнический закончил, а ты?
— Бакалавриат — философия. Магистратура — психология. Но софтом я владею.