Папа посмотрел на Каоса:
– Хочешь съездить со мной в первый рейс? Тогда обратно вернёшься вместе с Олауг.
– Давай, – согласился Каос, – а то у тёти сегодня много дел.
Хорошо, что можно проводить папу до площади и проследить, чтобы он смотрел, куда идёт. В маленьком голубом автобусе ещё было очень холодно, но стоило им проехать немного, как салон прогрелся. Папа завёл мотор и вырулил на площадь перед Газетным домом. «Вот интересно, выглянет ли тётя в окно помахать нам?» – подумал Каос.
Вот она! Тётя сидела на подоконнике и мыла стекло и помахала им тряпкой.
– Хорошо, что мы живём на первом этаже, – покачал головой папа. – Можно не бояться, что тётя выпадет из окна.
Автобус промчался мимо дома, где жил большой пёс, но Каос его не увидел, зато, когда они проезжали лесом, заметили следы лося. Когда автобус завернул к гостинице, над Большой горой уже во всю светило солнце. Олауг просияла, увидев Каоса: пусть он и не был сейчас её возлюбленным, зато был её закадычным другом. Здорово, что они поедут вместе! Ей надоело каждый день ездить одной.
Когда они пришли в школу, учительница Мари сначала немного поговорила с ними: спросила, кто чем будет заниматься в субботу и воскресенье. Один мальчик на все выходные собирался в гости к родственникам, но большинство оставались дома. Некоторые хотели в воскресенье отправиться на лыжах.
– А к нам приедут гости, – сказал один ученик, – и меня положат спать в другой комнате.
– Не люблю я субботы, – признался Кристиан и добавил серьёзно: – Уж лучше понедельник.
– Конечно, ведь в понедельник мы все встретимся снова, – улыбнулась Мари. – А ты, Карл Оскар?
– Сегодня мама приедет домой на поезде, и завтра утром мы отправимся в Лилипутик.
– Ты, наверное, очень рад, – сказала Мари, а потом обратилась ко всему классу: – А теперь пойдёмте в гимнастический зал! Там сегодня опять свободно.
– Можно я сначала схожу в туалет? – попросил Кристиан.
– Конечно, у нас достаточно времени, – сказала Мари.
Каос решил пойти с ним за компанию – на всякий случай: вдруг они снова станут играть в «Акула плывёт!». В туалете было две маленьких кабинки, мальчики зашли в них одновременно, и Кристиан сказал:
– А я заметил, что ты вчера описался, но никому не проболтался.
– Это потому, что я вообразил, что я лосось, – объяснил Каос.
– Представляю, каково тебе было, когда пришёл домой! – посочувствовал Кристиан. – Ведь у тебя теперь нет мамы, она только на выходные приезжает. Поди, получил взбучку от папаши. Наверное, он тебя и гулять до вечера не пустил?
Каос покачал головой. Он даже не понял, о чём говорил Кристиан.
– Дома была тётя, она ничего не сказала.
– Повезло тебе!
Однако, когда они возвращались назад в класс, Кристиан так толкнул Каоса, что тот упал. Но Каос не обиделся. Он понял, что Кристиан начинает задираться, когда вспоминает что-нибудь неприятное, и решил не обращать на него внимания. Озорник быстро присмирел и снова стал добрым и вежливым. Даже Олауг, заметив это, сказала:
– Сегодня Кристиан мне нравится.
Они пришли в гимнастический зал, сели на пол, стали петь и перекидывать мяч друг другу, потом представили, будто они зайчата, и принялись прыгать по всему залу, а в конце сыграли в «Акула плывёт!». Каос очень волновался. И Мари, кажется, тоже. Сначала Каос был сардиной, и Эрлинг – он был акулой – его поймал. Это было страшновато, но не очень. А потом акулой стал Каос. Ох и напустил он на всех страху! Дети визжали, но всё равно всем было весело.
– А теперь пора возвращаться в класс, – позвала учительница.
Там им разрешили заняться кто чем хочет: играть в настольные игры или в кубики. Потом все сели за стол и достали свои завтраки, а Мари читала им, пока они ели.
Когда Каос и Олауг вышли из школы, их ждали Эва и Пончик.
– Привет, – сказала Эва, – я провожу вас до дома. У Бьёрнара ещё один урок, так что я успею вернуться и мы отправимся с ним на физиотерапию.
– Сегодня пятница, – шепнул ей Каос.
– Да, – улыбнулась Эва.
– Значит, будет праздник.
– Наверняка, – подтвердила Эва. – Ведь сегодня вернутся домой те, кто уезжает на неделю в город.
– Если хотите, приходите в гости, я вам покажу один секрет, – пригласил Каос.
– Хорошо.
Эва перевела детей через площадь, а потом вернулась назад в школу – ждать Бьёрнара. Когда Каос и Олауг пришли домой, тётя спросила:
– Пойдёте погулять или дома посидите?
– Погуляем, – решила Олауг.
И все с ней согласились. Дети скинули рюкзаки и побежали во двор за Газетным домом. У Олауг не было с собой лыж, поэтому Пончик и Каос тоже не стали кататься. Зато у Пончика было кое-что другое. Три игрушечных лыжника размером с ладошку. Они слепили небольшую горку – как раз по размеру – и стали катать их. У каждого был свой лыжник.
Они дали им имена: Роджер, Пер, Олав, или Оле, – потому что слышали, что так звали настоящих спортсменов.
– А теперь мой стартует! – кричали они попеременно.
Друзья так увлеклись, что не услышали, когда их кто-то окликнул. Это был Бьёрнар.
– Привет! У меня физиотерапия закончилась раньше, вот мы с мамой и решили зайти к вам.
Сперва они показали Бьёрнару своих лыжников и дали поиграть с ними – со всеми тремя сразу, а потом все пошли в дом. У Бьёрнара были с собой костыли, так что он сам поднялся по лестнице. Тётя и Эва внесли в дом кресло: всё-таки Бьёрнару лучше сидеть в нём, когда он играет или чем-то занимается.
Взрослые решили выпить на кухне по чашечке кофе, а дети остались в комнате.
– Я прямо король сегодня, – сказал Бьёрнар.
– Ты что, король Нумитор? – спросила Олауг.
– Нет, сегодня я король Бьёрнар, а это кресло – королевский трон.
Бьёрнар сделал из бумаги кресло на колёсах и нарисовал мальчика с короной на голове.
– Это королевский трон на колёсах, – сказал он.
Потом Бьёрнар приклеил к креслу длинную полоску бумаги и поставил короля на сцену – тот выглядел очень величественно. Вдруг они услыхали, что кто-то поднимается по лестнице. Это пришли папа и дядя.
– Ну вот и пятница! Я приехал забрать тётю домой, – объявил дядя.
– Подождите немного, – попросил Каос, – мы ещё не доиграли. Нам надо смастерить лыжные санки для короля Бьёрнара – такие, как у меня.
– И у меня, – сказала Олауг.
– А я вырезал большую кошку, – сказал Пончик, – пусть она тоже катается на лыжах, понарошку.
Дядя присел на корточки и стал рассматривать театр, как там всё устроено. А потом так увлёкся, что тоже принялся мастерить: сначала сделал Высокую гору, а потом Лилипутик.
– Теперь мы сможем все там побывать, – сказал он. – Позовите-ка Эву и тётю. Пончик, сможешь поднять занавес?
– Нам тогда и музыка нужна, – спохватился Бьёрнар.
И тут дядя достал из кармана губную гармошку. Они зажгли над столом абажур – так, чтобы он светил прямо на сцену, – и занавес стал медленно подниматься. На сцене на фоне сверкающей горы сидел король Бьёрнар, свиту его составляли два лыжника и чёрный кот. Дядя заиграл на губной гармошке. В глубине сцены стоял Лилипутик и поджидал всех в гости.
Представление повторили несколько раз. Наконец наступила пора Эве и Бьёрнару возвращаться домой, а за Пончиком пришла мама. Папа Олауг тоже приехал в Ветлебю и забрал дочку. Тётя и дядя отправились к себе домой, они жили в пяти километрах от города.
Папа и Каос убрались немножко и заглянули в духовку. Тётя оставила там фрикадельки и варёную картошку. Пора было идти на станцию. Каос страшно волновался. А вдруг поезд не приедет? Или мама опоздала на него? Что, если он её теперь не узнает?
– Вот и поезд, – сказал папа.
Каос увидел что-то тёмное, оно становилось всё ближе и ближе. Сначала казалось, что поезд движется медленно, но, когда он приблизился, стало ясно, что он мчится на всех парах. А вдруг проедет мимо? Но нет, поезд стал притормаживать и наконец остановился. Мама стояла на ступеньках и, как только вагон остановился, спрыгнула на платформу, подбежала к ним и обняла крепко-крепко. Она смеялась и плакала от радости, словно не видела их много лет. А прошло всего пять дней. Но с непривычки они показались очень длинными. Они пошли все вместе домой, по дороге папа расспрашивал маму о жизни в городе. А Каос притих, он то выбегал чуть-чуть вперёд, то отставал, но чаще шёл между родителями. Мама рассказывала, как провела эту неделю, чем занималась и где жила.
На следующий день они отправились в Лилипутик. Большая гора была на месте и сияла точно так же, как в их маленьком театре.
Tussilago