Первый дайр оттолкнулся от скалы, совершив прыжок, достойный олимпийского чемпиона. Алексей выстрелил электрическим разрядом точно в открытую пасть, одновременно развернувшись на пятках. Скипетр со свистом обрушился на голову второго ящера. Тварь, объятая синим пламенем, рухнула на камни, распространяя вонь палёной кожи и серы. Её тело, дёргаясь в конвульсиях, проскользило к краю обрыва, сметая щебень.
Второй хищник замер, тряся окровавленной мордой. Удар скипетра, усиленный имплантами, превратил его морду в кровавое месиво. Алексей подпрыгнул, вложив в следующий удар всю мощь имплантов. Череп ящера лопнул, как перезрелый плод, забрызгав скалы желтоватой слизью и осколками костей.
— Номарх! — рёв Вола прозвучал за спиной.
Алексей развернулся, застыв на мгновение. Один дайр прижал тирса к земле и вцепился пастью в его клинок, двое других уже подбирались к нему, щёлкая челюстями. Их когти высекали искры из камня, а хвосты били по воздуху, словно бичи.
— Бакулюм те в тапки, крокодил бледнокожий! — рявкнул Алексей, выхватывая кусторез. Он не рискнул использовать скипетр — магия могла спалить и Вола.
Лезвие энергетического луча вспороло шею дайра. Голова, всё ещё сжимающая в пасти меч тирса, отлетела в сторону. Приземлившись между оставшимися ящерами, Алексей описал кусторезом смертельную дугу. Луч разрезал воздух с шипением, вспарывая животы и грудные клетки.
Вой, вонь горелой плоти, лязг когтей — всё смешалось в адскую симфонию. Алексей не успел среагировать, когда челюсти очередного дайра вцепились в его предплечье. Броня костюма скрипела, сдерживая давление, но боль пронзила руку, как раскалённый гвоздь.
— Сдохни! — луч кустореза вошёл в правый глаз ящера, выжигая орбиту.
Хватка ослабла, и мощный пинок отправил тварь помирать. Она билась в агонии, хвост хлестал по скалам, сбивая камни.
— Двинься! — Алексей рванул Вола за плащ, выдернув из-под падающего тела дайра.
Когти, бьющиеся в предсмертных судорогах, всё же успели распороть бок тирса. Кровь проступила сквозь ткань, а лицо Вола ещё сильнее побелело от боли.
— Жив? — спросил Воронцов, прикрывая его собой.
— Живее их… — прошипел Вол, подбирая свой окровавленный меч.
Остатки стаи, оглушённые полным разгромом, отступили в расщелины. Алексей, тяжело дыша, наблюдал, как их жёлтые глаза исчезают в скальных трещинах. Ещё долго по ущелью разносились их рассерженные рыки.
Вол прижался к камню, задирая робу. Его лицо, искажённое болью, побелело, как горный снег. Три глубокие кровавые борозды пересекали бок.
— Нужно перевязать, иначе истечёшь кровью, — Алексей осмотрел рану, сдвинув брови.
— Ничего нет… — прошипел ширт, сжимая зубы.
— Да ржавый трубопровод! — землянин резко выпрямился, тень от его фигуры накрыла Вола. — Ты что, в сад за яблоками вышел, бледнокожий глупец⁈
— Тирсы не боятся смерти! — Вол попытался встать, но рука соскользнула с камня, и он рухнул обратно, снова скривившись.
— Ну да, я видел, как вы «не боитесь» во время боя, — Воронцов ухмыльнулся, перешагивая через труп дайра. Под его сапогами хрустели осколки камней. — Дрожал, как последний лист на ветру.
Из кармана он извлёк смятую тканевую повязку — остатки от пещерного лагеря — и баночку с мазью, пахнущей мятой и смолой. Под робой Вола оказалась нательная рубаха из грубого полотна. Алексей, не церемонясь, отрезал от неё полосу.
— Не смей… — зарычал Вол, но землянин вжал ему плечо в камень.
— Заткнись! Ты уже накапал тут, как раненый лурн, — пропитанная мазью ткань прилипла к ране.
Вол аж подпрыгнул, впиваясь ногтями в скалу, но не издал ни звука. Лишь его глаза, серые как гранит, сверкнули ненавистью.
— Повернись, — Воронцов обмотал торс ширта, стягивая повязку так, что тот едва не задохнулся. — Красота! Теперь будешь щеголять с бантиком. Говорят, в столице сейчас так модно.
— Спасибо… — Вол выдохнул сквозь зубы, поправляя плащ. Пальцы дрожали. — Это Айша отвёл дайров. Он спас нас…
— Ага, Айша! — Алексей фыркнул, разводя руками. — И Кришна, наверное, помог? А, нет, погоди… Это же Алексей Иванович Воронцов вытащил твою бледнокожую жопу из пасти тех тварей!
— Кто такой «Ива-нович»? — Вол нахмурился, будто услышал бред.
— Вот он! — землянин театрально развернулся, его плащ взметнулся, как крыло дракона. — Прямо перед тобой! Запомни: мы живы, потому что дрались, а не потому, что какой-то дохлый ящер вздумал похрапеть в горе!
— Не кощунствуй! — Вол вскочил, забыв о боли. Его голос, хриплый от ярости, раскатился по ущелью. — Айша жив! Он спит в сердце Эстера и…
— И пердит во сне, пока его поклонников жрут ублюдки-динозавры! — перебил Алексей, тыча пальцем в трупы дайров.
— Ты… ты говоришь безумные слова… — ширт задыхался, хватая ртом воздух. Рана на боку раскрылась, проступая кровавым пятном. — Замолчи, пока его гнев…
— Не нервничай, — Воронцов шагнул вплотную, заставляя Вола отступить к обрыву. — Истечёшь кровью раньше, чем твой дракончик проснётся.
Они замерли, уставившись друг на друга. По ущелью завыл ветер, разнося запах горелой плоти поражённых молниями дайров. Вол первым опустил взгляд, сжимая окровавленный подол плаща.
— Идём, — Алексей положил остатки мази на место. — Твой Айша может спать, жрать, пердеть огнём и есть девственниц по средам. Но если на нас снова нападёт стая, молись лучше мне.
Из-за ранения Вола движение вверх замедлилось. Сын вождя то и дело останавливался, прислоняясь к скалам, чтобы перевести дух. Его дыхание, хриплое и прерывистое, сливалось с шелестом ветра в расщелинах. Плащ промок от крови, и на правом боку расплылось багровое пятно.
— Вол, может, ты всё же повернёшь обратно? — спросил Воронцов во время очередной остановки, наблюдая, как ширт с трудом поднимается на уступ. — Я как-нибудь найду пещеру один.
— Нет! — Вол резко обернулся, и в его глазах вспыхнул огонь ярости. — Я поклялся отцу довести это до конца! От нашей миссии зависит будущее тирсов! — он ударил кулаком в грудь, но тут же скривился от боли, чуть не сдвинув повязку.
— Хм, — Воронцов ехидно приподнял бровь, — как я погляжу, главная ответственность всё же на мне. А ты… — он намеренно замедлил речь, обводя взглядом окровавленный плащ спутника, — так, живой груз. Приятный бонус.
Ширт бросил на номарха взгляд, от которого мог бы загореться лёд. Его пальцы вцепились в рукоять меча, но Алексей лишь рассмеялся, указывая на клинок:
— Ты им даже почесаться не смог бы. Не