— Хорошо поработали, — подытожил Громов, закуривая папиросу «Казбек». — И проблему решили, и авторитет подняли.
— А важнее всего, — добавил я, — показали, что можем не только требовать, но и отдавать. Это дорогого стоит.
Конфликт с райводхозом превратился в образцовый пример сотрудничества. Вместо ограничений получили благодарность, вместо претензий — признание. Родник Студеный стал гордостью не только совхоза, но и всего района.
Через неделю в районной газете «Ленинский путь» появилась статья под заголовком «Берегите родники». Корреспондент подробно описывал опыт совхоза «Заря» по благоустройству источников, приводил технические характеристики, рекомендовал другим хозяйствам последовать примеру.
— Слушайте, что пишут, — читал вслух дядя Вася, развернув газету в столовой: — «Инициатива работников совхоза „Заря“ достойна самого широкого распространения. Вместо потребительского отношения к природным ресурсам они показали пример бережного хозяйствования».
— И фотография есть, — добавила Зинаида Петровна, заглядывая через плечо. — Наш каптаж во всей красе.
Успех с родником принес неожиданные дивиденды. К нам начали обращаться представители других хозяйств с просьбами о консультациях по благоустройству водозаборов. Володя Семенов подготовил типовой проект каптажа, который передали в райводхоз для тиражирования.
Но главное, что конфликтная ситуация научила меня важному принципу: вместо противостояния лучше искать взаимовыгодное сотрудничество. Превратить претензии в совместную работу, проблемы в возможности, противников в союзников.
Этот урок пригодился уже скоро, когда нам пришлось столкнуться с новыми вызовами в борьбе за мертвые земли и водные ресурсы.
Глава 3
Финансовый кризис
Телефонный звонок застал меня за завтраком. Я сидел у окна, ел овсяную кашу с молоком и читал районную газету «Ленинский путь», когда пронзительно зазвонил черный аппарат «ВЭФ-люкс». За окном моросил мелкий августовский дождь, капли стекали по стеклу, размывая контуры яблонь в саду.
— Виктор Алексеевич, — тревожный голос Громова прорезал утреннюю тишину, — срочно приезжайте в контору. Звонили из области. Плохие новости.
Я быстро оделся, накинул плащ-палатку цвета хаки и помчался в центральную усадьбу на мотоцикле «Урал». Дорога была скользкой от дождя, но я торопился узнать, что случилось. По пути размышлял о возможных проблемах. Очередная проверка, жалобы Лаптева или что-то еще.
В конторе совхоза пахло табачным дымом и сыростью. Громов сидел за столом в мятой белой рубашке, перед ним лежала телефонограмма на бланке областного управления сельского хозяйства. Лицо директора было мрачным.
— Садитесь, Виктор Алексеевич, — сказал он, указывая на стул обтянутый дерматином. — Новости неважные. Финансирование программы освоения неудобных земель сокращают на семьдесят процентов.
Я взял телефонограмму, пробежал глазами машинописный текст. Формулировки казенные, но смысл ясный: из-за общих бюджетных трудностей область вынуждена урезать расходы на экспериментальные программы. Вместо запланированных ста тысяч рублей выделяют только тридцать.
— А причины? — спросил я, откладывая документ.
— Неурожай в двух районах из-за засухи, — объяснил Громов, затягиваясь папиросой «Казбек». — Нужны деньги на закупку семенного зерна. Экспериментальные работы отходят на второй план.
Ситуация была серьезной. Семьдесят тысяч рублей это закупка семян фиторемедиаторов на следующий год, зарплата лаборантов, химические реактивы, горючее для техники. Без этих средств программа остановится.
— А что предлагает область? — поинтересовался я.
— Искать собственные источники финансирования. Хозрасчет, как говорится. Сами заработали, сами потратили.
За окном стучал дождь по железной крыше, создавая унылую атмосферу. Нужно срочно что-то придумывать, иначе вся работа пойдет насмарку.
— Михаил Михайлович, — сказал я, вставая и начиная ходить по кабинету, — а что если попробовать коммерциализировать наши разработки?
— То есть? — не понял директор.
— У нас есть уникальные технологии, которые интересуют соседние хозяйства. Почему не организовать их платную передачу? В рамках социалистического хозрасчета, разумеется.
Громов задумчиво покрутил папиросу между пальцами:
— Интересная мысль. А что конкретно предлагаете?
— Во-первых, продажа бактериальных культур. Соседи уже интересовались, готовы платить. Во-вторых, производство органических удобрений из местного торфа. В-третьих, изготовление модульных рам для техники по нашим чертежам.
— Не обвинят ли нас в спекуляции?
— Не обвинят, если правильно оформить. Совхоз оказывает платные услуги другим социалистическим предприятиям по внедрению передового опыта. Это же поощряется партией и правительством.
Громов встал, подошел к окну, за которым виднелись промокшие от дождя постройки центральной усадьбы:
— Рискованно, но попробовать можно. Только все должно быть юридически чисто.
— Обязательно. Оформим как научно-производственную деятельность НИО совхоза. У нас же есть статус исследовательского подразделения.
К обеду дождь закончился, и я отправился в лабораторию к Кутузову. Нужно выяснить производственные возможности нашего микробиологического участка.
Лаборатория размещалась в кирпичном здании ветстанции, в просторной комнате с большими окнами на юг. Пахло химическими реактивами и дезинфекцией. На полках стояли склянки с питательными средами, гудели термостаты, поддерживая нужную температуру для культур.
— Петр Васильевич, — сказал я, входя в помещение, — какие у нас производственные мощности? Сколько культур можем производить для продажи?
Кутузов снял очки, протер стекла чистой салфеткой:
— Если работать на полную мощность, литров сто концентрата в месяц получится. Это примерно на двести гектаров обработки.
— А себестоимость?
— Электроэнергия, реактивы, зарплата… рублей пять за литр, — прикинул лаборант, листая записи в толстой тетради.
— А продавать можно по десять рублей. Наценка стопроцентная, но оправданная. У нас уникальная технология, проверенная эффективность.
Ефимов, который теперь полностью перешел на нашу сторону и стал ценным сотрудником, поднял голову от микроскопа:
— Виктор Алексеевич, а что если расширить производство? Поставить дополнительные термостаты, увеличить объемы?
— Хорошая идея, — согласился я. — Но нужны инвестиции. Пока начнем с того, что есть.
Следующим пунктом была разведка торфяных залежей. В трех километрах от совхозной усадьбы, за березовой рощей, лежало болото Моховое, обширная низина площадью гектаров в двести, заросшая камышом и осокой.
Мы с Володей Семеновым отправились туда на УАЗе, прихватив лопаты, бур и рулетку. Дорога шла лесной просекой, между стволами белых берез и осин с уже желтеющими листьями. Воздух пах грибами и прелой листвой.
— А здесь действительно торф? — поинтересовался Володя, выбираясь из машины у края болота.
— Должен быть, — ответил я, доставая топографическую карту в масштабе 1:25000. — По карте это типичное торфяное болото. Сейчас проверим.
Мы углубились в болото по деревянным мосткам, которые когда-то проложили охотники. Под ногами хлюпала черная жижа, пахнущая сероводородом и гниющей органикой. Комары висели тучами, несмотря на прохладную погоду.
— Попробуем вот здесь, — сказал я, выбрав относительно сухое место среди кочек.
Володя завинчивал