Стэнвуд сел к соседнему столику, заказал упомянутый напиток, и в баре воцарилось молчание. Иногда граф поглядывал на Стэнвуда, иногда Стэнвуд на графа. Ни один из них не говорил даже о погоде, которая была прекрасна, но оба ощущали тяготение друг к другу.
Быть может, людей объединяет аура или эманация, сообщающая им, что их поймут. Во всяком случае, граф при взгляде на Стэнвуда чувствовал, что с этим гиппопотамом хорошо бы подружиться. Когда же смотрел Стэнвуд, он думал примерно так: «Да, он похож на дворецкого, спущенного с поводка, но что-то подсказывает мне, что мы – родственные души».
Однако оба они молчали, пока первая оса в Лондоне не нарушила мирную картину. Так и хочется назвать ее Осой Судьбы, иначе зачем влетела она в бар знаменитого отеля? Даже для сельской местности двенадцатое мая – слишком ранняя дата, осиный сезон начинается к июлю, и почему эта проникла в каменно-стальные джунгли, неподвластно разуму.
Как бы то ни было, она проникла и кружила над графом, немало его беспокоя. Потом она перелетела на широкую спину Стэнвуда, а услужливый граф прихлопнул ее одним ударом, словно шекспировский герой.
Если пьешь коктейль, такой удар небезопасен. Стэнвуд посинел, а обретя дыхание, резонно вскричал: «Ну, что это!»
Граф поспешил объясниться.
– Оса, – сказал он.
– Оса?
– Оса.
Граф указал на останки и прибавил для верности:
– Оса.
Стэнвуд на нее посмотрел и убедился в добрых намерениях незнакомца.
– Оса, – сказал он.
– Оса, – согласился лорд. – Села к вам на спину. Я ее прихлопнул.
– Спасибо большое!
– Не за что.
– Ну что вы! Тут нужна смелость.
– Скорее, присутствие духа. Заказать вам коктейль?
– А может, вам?
– Нет-нет, вам.
– Что ж, согласен, – уступил Стэнвуд. – А следующий – я вам.
Лед был сломан. Не только любовь, но и коктейль объединяет сердца, располагая к доверию. Все больше приближаясь духом к услужливому незнакомцу, Стэнвуд хотел поделиться с ним своими бедами.
Собственно говоря, делиться можно с Макгаффи, который для того и поставлен, но тогда надо встать, дойти до стойки, поставить ноги на планку, податься вперед и тронуть ангела за плечо. Проще излить душу симпатичному соседу.
Тем самым он приступил к делу и поведал о своей любви к Эйлин Стокер, о противодействии отца, о приезде все той же Эйлин, о своих надеждах, наконец – об их крахе, связанном с телеграммой, приказывающей покинуть Лондон и ехать в какой-то мерзкий замок.
Граф слушал его с вниманием человека, приступившего к трапезе, вставляя временами «Да?» или удивленное: «Ну, знаете!» При слове «замок» лицо его помрачнело. Молодой человек нравился ему все больше. Легко ли глядеть, как тот движется к пропасти?
– Держитесь подальше от замков, чтоб им пусто было! – посоветовал он.
– Я не могу.
– Замки… – горько произнес лорд Шортлендс. – Я бы вам о них порассказал! К примеру, там есть рвы.
– Да, но…
– Мерзкие, вонючие рвы. Воняют со Средних веков. Поверьте мне, мой мальчик, держитесь подальше от замков.
Стэнвуд подумывал о том, не стоило ли, в старом добром духе, излить свою душу ангелу. Собеседник, при явном сочувствии, был вроде бы туповат.
– Как вы не понимаете? Я должен туда поехать.
– Почему?
– Отец велит.
Лорд Шортлендс это учел. До сих пор данный аспект проблемы не был ему ясен. Он поразмыслил и вскоре сказал:
– Дайте ему в глаз.
– Я не могу. Он в Америке.
– Ваш отец?
– Да.
– Я бы вам кое-что рассказал и об отцах в Америке. Сегодня утром, когда часы над конюшней пробили семь…
– Если я не послушаюсь, он не будет давать мне денег. Ну, вот в Писании, – Стэнвуд поискал пример и вспомнил замечание Ворра, – один субъект говорит «Иди», и кто-то там идет…
Теперь лорд Шортлендс понял положение дел.
– А, ясно! – сказал он. – Отец вас содержит.
– Вот именно.
– Как меня моя дочь Адела. Неприятно зависеть от людей.
– Это уж точно.
– Особенно от женщин. Скажу вам по секрету, Адела меня притесняет. Никому бы не сказал, но у вас приятное лицо. Да, так вот, притесняет. Обычно подкаблучниками называют мужей, а я – подкаблучник-отец. Из-за нее я и живу в замке.
– У вас есть замок?
– Еще бы! Из самых мерзких. Она заставляет меня там жить. Я – птичка в клетке.
– А я – последняя собака. Нет, вы подумайте, уехать из Лондона, когда я прилип к Эйлин, как пластырь! Положеньице, а?
Добрый лорд согласился с тем, что положение нового друга чрезвычайно прискорбно.
– Хотя, – прибавил он, – мне еще хуже. Я – жаба под колесом.
– Вы говорили – птичка.
– И птичка, и жаба.
– Вам надо ехать в замок?
– Я там живу. Вы что, не поняли?
– Да, неприятно…
– Как вы сказали, «это уж точно». Но не в том моя главная беда.
– А в чем?
Лорд Шортлендс немного поколебался. До сей поры британская сдержанность побеждала пинту шампанского, двойное виски и три бокала особого напитка, но сейчас она сдалась. Не устояв в духовной борьбе, сдался и он.
– Понимаете, у нас есть кухарка.
– Ах, кухарка, как мне жарко!
– Простите?
– Вспомнил песенку.
– А… Так вот, у нас есть кухарка.
– Еще одна?
– Нет, все та же. И я… э… мэ-э… хочу на ней жениться.
– Это хорошо.
– Вы так считаете?
– Конечно.
– Очень рад, мой мальчик, очень рад. Ваше мнение чрезвычайно важно. Значит, жениться на ней?
– На кухарке из замка?
– Да.
– Конечно.
– Но тут есть трудность. Мой дворецкий тоже ищет ее руки.
– Дворецкий?
– Да. Сложная проблема. Стэнвуд задумался.
– Оба вы жениться на ней не можете.
Лорда пленила такая ясность мысли. Молод, а мудр!
– Вот именно. Что вы мне посоветуете?
– Проще всего выгнать дворецкого.
– Я не могу. «Мой» я сказал, не подумав. Платит ему моя дочь, Адела. Слуги – в ее ведении, и она не уступит.
– Смотрите-ка, как я с Огастесом! Ну, тогда надо его затмить.
– А как? Он исключительно хорош. Вы бы видели его. У него один недостаток, играет на скачках.
– Он, часом, не знает, кто победит в пятницу?
– Вряд ли. Он вечно проигрывает. На это я и надеюсь. Элис не нравится, что он зря тратит деньги.
– Элис?
– Ну, кухарке.
– На которой вы хотите жениться?
– Той самой. Ей нужен надежный муж. На ее взгляд, я надежен.
– Да?
– Я это знаю из верных источников.
– Что ж, дело в шляпе. Главное – не сдавайтесь. По-моему, вы перетянете.
– Правда, мой