Третье направление, заявившее о себе рядом статей в конце XIX — начале XX в., можно назвать историко-бытовым. Наиболее ценные сборники, выполненные в этом направлении, содержащие исследования и тексты стихов, выходили под названием «Материалы к истории изучения русского сектантства и раскола (старообрядчества)», под редакцией В. Д. Бонч-Бруевича (Спб., 1908—1911. 4 выпуска). Духовные стихи, изучавшиеся в комплексе всех других проявлений деятельности определенных заглавием сборников слоев населения, интересовали авторов преимущественно как выражение мировоззрения этих слоев.
В 20-е гг. нашего века выходили единичные исследовательские статьи о духовных стихах. Затем их изучение на ряд десятилетий прекратилось. Правда, краткие статьи о духовных стихах продолжали печататься в энциклопедиях и справочных литературоведческих изданиях. Публикация исследований духовных стихов возобновилась в малотиражных изданиях (для широкого читателя недоступных) только с начала 70-х гг.
* * *
Духовные стихи складывались, с одной стороны, как ответвление церковных песнопений, а с другой — постоянно испытывали воздействие различных «языческих» песенных жанров русского фольклора. Почти повсеместное бытование духовных стихов на территории расселения русских, окончательно не затухшее до сего времени, их взаимодействие с народным и церковным искусством позволяют констатировать, что духовные стихи образуют весьма существенную, обусловленную историческим развитием России, часть целостной народной культуры. Область духовных стихов располагалась в том ее секторе, где находился один из полюсов противоречивого народного мировоззрения, а именно религиозно-христианский, вернее, христианско-языческий полюс.
Русский фольклор без духовных стихов не может быть признан целостным явлением. Духовные стихи не представляют в нем изолированного круга произведений. Обращаясь в устном бытовании, они взаимодействовали с былинами, обрядовыми и историческими песнями, подвергаясь их влиянию и сами оказывали значительное воздействие на них. История русского фольклора без духовных стихов так же не полна, не полноценна, как история русской культуры без истории православной церкви.
Духовные стихи по своей серьезности, возвышенности содержания и исполнения противостоят большинству разделов устного народного творчества. Как и весь фольклор, они сами внутренне противоречивы. С одной стороны, отражение народного суеверия, примитивных средневековых представлений (например, о земле, лежащей на семи китах), а с другой — выход на основополагающие нравственные ценности, на создание величественного образа мироздания (пусть не «научного»); познание мира только через откровение (божественные книги, видения, сны), но само откровение становится еретическим, превращается в художественное обобщение познаваемого и предполагаемого в реальном жизненном опыте. По-видимому, нравственный императив духовных стихов намного важнее его религиозных мотивировок.
О художественных качествах духовных стихов писали очень мало, остерегаясь ставить их в один ряд с высшими достижениями народного творчества. Тем более стоит обратить внимание на высокую оценку, данную стихам тонким ценителем древнего искусства Ф. И. Буслаевым. Ученый, отмечая, в частности, «глубину мысли и высокое поэтическое творчество» «Вознесения Христа», склонен был признать его «лучшим в нашей поэзии христианским произведением, далеко оставляющим позади себя все, что доселе писали в религиозном роде Ломоносов, Державин и другие позднейшие поэты»[7]. Буслаев же отмечал «изящество» и «грациозность» некоторых раскольничьих и сектантских стихов[8]. Неправомерна сама постановка вопроса: что выше — духовные стихи или любые произведения других разделов фольклора? Достаточно сказать, что это своеобразная поэзия со своими художественными достоинствами.
Многие духовные стихи (как и апокрифическая литература) несут в себе дуалистическую средневековую ересь — признание равновеликими хозяевами мира Бога и дьявола (по богословской доктрине дьявол и творимое им зло подвластны единому Богу). Господство последнего на земле постоянно — иначе народ не мог объяснить, почему его притесняют феодалы, настигают неурожаи, голод, погромы при частых войнах. Отсюда вытекала идея борьбы с силами зла[9]. Однако в русских духовных стихах она не получила признания. В них звучала мысль, оппозиционная по отношению и к христианской догме, и к мирским властям. Но духовные стихи не звали к возмездию на земле. Это была поэзия милосердия и упования на справедливость Божьего суда.
Ф. Селиванов
МИРОЗДАНИЕ: ЕГО НАЧАЛО И СУДЬБЫ
1. ГОЛУБИНА КНИГА СОРОКА ПЯДЕНЬ
Да с начала века животленного
Сотворил Бог небо с землею,
Сотворил Бог Адама с Еввою,
Наделил питаньем во светлом раю,
Во светлом раю жити во свою волю.
Положил Господь на их заповедь великую:
А и жить Адаму во светлом раю,
Не скушать Адаму с едного древа
Того сладка плоду виноградного.
А и жил Адам во светлом раю,
Во светлом раю со своею со Еввою
А триста тридцать три годы.
Прелестила змея подколодная,
Приносила ягоды с едина древа,
Одну ягоду воскушал Адам со Еввою
И узнал промеж собою тяжкой грех,
А и тяжкой грех и великой блуд:
Согрешил Адаме во светлом раю,
Во светлом раю со своею со Еввою.
Оне тута стали в раю нагим-наги,[10]
А нагим-наги стали, босешуньки, —
Закрыли соромы ладонцами,
Пришли оне к самому Христу,
К самому Христу Царю небесному.
Зашли оне на Фаор-гору,[11]
Кричат-ревут зычным голосом:
«Ты небесный царь, Исус Христос!
Ты услышал молитву грешных раб своих,[12]
Ты спусти на землю меня трудную,
Что копать бы землю копарулями,
А копать землю копарулями,
А и сеить семена первым часом».
А небесной Царь, милосердо свет,
Опущал на землю его трудную.
А копал он землю копарулями,
А и сеил семена первым часом,
Выростали семена другим часом,
Выжинал он семена третьим часом.
От своих трудов он стал сытым быть,
Обуватися и одеватися.
От того колена от Адамова,
От того ребра от Еввина
Пошли христиане православный
По всей земли Светорусския.
Живучи Адаме состарелся,
Состарелся, переставился,
Свята глава погребенная.
После по той потопе по Ноевы,
А на той горе Сионския,
У тоя главы святы Адамовы[13]
Выростала древа кипарисова.
Ко тому-та древу кипарисову
Выпадала Книга Голубиная,
Со небес та книга повыпадала:
В долину та книга сорока пядей,
Поперек та книга двадцети пядей,
В толщину та книга тридцети пядей.
А на ту гору на Сионскую
Собиралися-соезжалися сорок царей со царевичем,
Сорок королей с королевичем,
И сорок калик со каликою,
И могучи-сильныя богатыри,