Други сватова — в землю неверную,
Третьи сватова да в орду темную!
За которого ты замуж пойдешь?»
Говорит ему да едина дочи,
Едина дочи да Елисавия:
«Я замуж пойду да в землю в Русию!» —
«Ты замуж пойдешь да в землю в Русию:
Перво платьице возьми венчальное,
Друго платьице возьми печальное,
Третье платьице возьми дорожное!»
Аще тут девица срадовалася,
Да всю ночь она Богу молилася,
Написала вона да три листа,
Три листа ербовоей бумаженьки.
Аще первый лист Егорью Храброму,
Другой лист самому Христу,
Самому Христу, Царю распятому,
Она третий лист — Миколе Святителю.
Говорит-то ей Агапий-царь:
«Ай же ты, да едина дочи!
Едина дочи да Елисавия!
Ты вставай утром ранёшенько,
Умывайся-ка ты белёшенько,
Утирайся-ка ты скорёшенько,
Поворот держи да молодецкий!»
Уходил ведь царь от своей дочери,
От своей дочери да с ейной комнаты.
Тут девица спать ложилася.
И проснулася она ранёшенько,
Умывалася она белёшенько,
Утиралася она скорешенько,
Собирала она свои платьица:
Первы платьица взяла венчальныя,
Вторы платьица взяла печальный,
Третьи платьица взяла дорожныя.
Выходила она да на крылечико,
На крылечко на перёное.
У крылеченка да у переного,
Там стоит каретушка ведь тёмная,
Запряжен жеребчик неученыий,
Там сидит Ванюша повареныий.
Еще тут девица испугалася,
Подломились ёйны резвы ноженьки,
Говорит она да таковы слова:
«Дайте строку мне да ведь немножечко,
Хоть на маленьку да на минуточку
Сходить да мне да [в] свою комнатку,
Взять-то мне да свои платьица!»
Приходила она да в свою комнату,
Поклонилась она да Егорью Храброму,
Другому — Миколе Святителю,
Третьему — да самому Христу,
Самому Христу, Царю распятому.
Говорит девица да таковы слова:
«Ты спаси, Господь, да от съядения,
Ты поспей, Егорей, ко синю морю,
Ко синю морю да на ту сходню,
На ту сходню да на змеиную!»
Тут садилася девица во каретушку,
Во каретушку да в темную.
Повезли девицу ко синю морю,
Ко синю морю да на ту сходню,
Ко лютой змеи да на съядение.
Выходила девица со каретушки,
Со каретушки да со тёмноей.
Откуль-нё-откуль да доброй конь бежит,
Он со всей сбруей да с лошадиноей,
Он со палицей да со булатноей.
На кони теперь да молодец сидит,
Молодец сидит Егорей Светохрабрый.
Приезжал Егорий ко девицушки,
Говорит Егорий таковы слова:
«Для тебя, девица, притомил коня,
Ты садись со мной да на зеленой луг».
И заснул Егорий нонь во крепкий сон.
Стало морюшко да колыбатися,
Стали омуты да подниматися.
Говорит змея да таковы слова:
«Слава Богу, слава Господу,
Три головушки да во съядение, —
Аще первая глава да лошадиная,
Дви головушки да человеческих!»
Аще тут девица прирасплакалась,
Выпала слезинка на бело лицо,
На бело лицо Егорью Светохраброму.
И проснулся Свет да со крепкаго сна.
Он встает на ножки резвыя,
Говорит змее да таковы слова:
«Ты не радуйся, да змея лютая!
Не твои это головушки во съядение.
Уж ты стань, змея, да тиха-кротка,
Тиха-кротка да что скотининка!
А не станешь ты тиха-кротка,
Тиха-кротка да что скотининка,
Я сожгу тебя да нонь на пепелок!»
Он брал, Егорий, да змею да во белы руки,
Привязал он, Свет, на шелков пояс,
Подает змею девицы во белы руки:
«Принимай, девица, змеи лютыя.
Ты сведи змею да ныне лютую,
Ты сведи змею да в Арахлин-город,
Привяжи змею да ко родительску
Да ко крылеченку да ко перёному,
Да ко колеченку да золоченому.
Говори отцу своему, отцу да ты родителю:
Уж вы веруйте веру хресьянскую,
Вы молитеся да самому Христу,
Самому Христу, Царю небесному!
Вы состройте церковь богомольнюю!
Как состроите церковь богомольнюю,
Я сведу змею да ко синю морю,
Распущу змею я на маленьки да на гадёныши,
Я на тоненьки на веретёныши
Распущу змею да по всей Русии.
Не состроите церковь богомольнюю,
Я спущу змею да взад по-старому!»
Говорит-то ей Агапий-царь:
«Ай же ты, едина дочи, Елисавия да Агапиевна!
Не спусти змею да взад по-старому!
Я сострою три церкви богомольныя
Не по своему да по хотеньицу,
А по вашему да по веленьицу.
Уж мы перву — Егорью Светохраброму,
Уж мы другу — Миколе Святителю,
Уж мы третью — самому Христу, Царю небесному!
Будем веровать веру хрестьянскую,
Оставим-ка веру проклятую!»
26. ЕГОРИЙ И ЗМЕЙ
Во граде было во Антоние,
При царе было при Агее при Евсеиче,
При царице Оксинии,
Когда веровали веру истинную християнскую,
Тогда не бывало на Антоний-град
Никакой беды, ни погибели.
Когда бросили они веру истинную християнскую,
Начали веровать латинскую бусурманскую,
Тогда Господи на них прогневался:
Напустил на них змея лютого,
Змея лютого поедучего.
Выедает змей лютый
Все царство царя Агея Евсеича.
Тогда князья-бояра
На соймище собирались,
Соборы они соборовали,[63]
И жеребьи закладывали:
Кому наперед зверю достануться
На съедение, на смертное потребленье?
И царя они Агея Евсеича
На совет призывали,
Называли его товарищем,
И жеребий за него закладывали.
Доставался ему резвый жеребий[64]
Ко лютому зверю на съедение,
На смертное употребление.
Тогда царь Агей Евсеевич
Пошел на свой на царский двор
Невесел и нерадошен,
Припечалимши, прикручинимши.
Его резвыя ноги подгибаются,
Белыя руци опустилися,
Буйная головушка с плеча свалилася,
Ясны очи погубилися,
Сахарны уста помрачилися,
Белое лицо его приусмёркнулось,
На буйной главе его власы щётом стали.[65]
Тогда увидела его молодая царица Оксинья,
Возговорила