Кевин помолчал, но она лишь растерянно смотрела на него.
– Полагаю, что из-за этих угроз вы действительно пошли на слушание дела в суд и подтвердили ложные показания вашей подруги, но уже дома пожалели об этом. Вам стало так стыдно, что противно было даже думать о том, чтобы оставить часы у себя. Тогда вы положили их в коробочку и отправили во «Франчайз» по почте, приложив записку: «Мне этого не надо». – Кевин сделал паузу. – Я предполагаю, Глэдис, что на самом деле все было именно так.
Но она испугалась:
– Нет! Нет, у меня никогда не было этих часов.
Кевин не обратил внимание на признание и спокойно продолжил:
– Значит, я ошибаюсь?
– Да. Это не я послала часы обратно.
Он взял в руки листок бумаги и все тем же мягким тоном сказал:
– В школе вы очень хорошо рисовали. Так хорошо, что ваши работы показывали на школьной выставке.
– Да.
– У меня в руках карта Канады – очень аккуратная карта, – которую показали на выставке. За нее вы даже получили награду. Здесь в правом углу ваша подпись, и я не сомневаюсь, что вы очень гордились столь аккуратной работой. Полагаю, вы ее помните.
Рисунок передали судье, а Кевин прибавил:
– Господа присяжные, эту карту Канады Глэдис Риз нарисовала в последний год в школе. Когда господин судья рассмотрит ее, карту, несомненно, передадут вам. – Затем он обратился к Глэдис: – Вы сами нарисовали эту карту?
– Да.
– И написали свое имя в уголке.
– Да.
– А внизу печатными буквами написали «ДОМИНИОН КАНАДА»?
– Да.
– Вы написали печатными буквами внизу: «ДОМИНИОН КАНАДА». Хорошо. А здесь у меня обрывок бумаги, на котором кто-то написал слова: «МНЕ ЭТОГО НЕ НАДО». Этот обрывок бумаги с надписью печатными буквами был приложен к часам, отправленным по почте во «Франчайз». Эти часы пропали, когда в доме работала Роза Глин. И я полагаю, что надпись «МНЕ ЭТОГО НЕ НАДО» – была выполнена тем же почерком, что и надпись: «ДОМИНИОН КАНАДА». И этот почерк – ваш.
– Нет, – выпалила она, взяв протянутый ей обрывок бумаги и быстро отложив его, словно он мог ее ужалить. – Это не я. Это не я послала обратно часы.
– Это не вы написали слова «МНЕ ЭТОГО НЕ НАДО»?
– Нет.
– Но слова «ДОМИНИОН КАНАДА» написали вы?
– Да.
– Что ж, в таком случае у меня есть доказательство, что эти слова написаны одним и тем же почерком. Позже я его продемонстрирую, а пока господа присяжные могут спокойно рассмотреть его и прийти к собственным заключениям. Благодарю.
– Мой ученый коллега предположил, – сказал Майлз Эллисон, – что вы пришли сюда, потому что на вас было оказано давление. Это правда?
– Нет!
– Вы пришли сюда не потому, что боялись того, что может случиться, если вы не придете?
Она на некоторое время задумалась, очевидно, распутывая вопрос в голове.
– Нет, – наконец ответила она.
– То, что вы говорили в полицейском суде, и то, что вы сказали сегодня, правда?
– Да.
– Вам никто не подсказал эти утверждения?
– Нет.
Однако у присяжных сложилось именно такое впечатление: перед ними свидетельница, неохотно повторяющая чужую выдуманную историю.
Других свидетелей обвинения не было, и Кевин решил покончить со всеми сомнениями относительно Глэдис Риз, прежде чем приступить к своей главной задаче, руководствуясь принципом всех домохозяек: сначала надо вымыть ноги, а уж потом убирать дом.
Графолог засвидетельствовал, что два представленных в суде образца почерка выполнены одной и той же рукой. Он не просто не сомневался в этом, но и редко приходил к заключению с такой легкостью. В обоих образцах встречались как одинаковые буквы, так и одинаковые сочетания букв. Присяжные явно пришли к такому же выводу – невозможно было увидеть образцы и усомниться в том, что они написаны одним человеком, – поэтому выдвинутое Эллисоном предположение, что графологи могли и ошибиться, прозвучало неубедительно, будто он говорил по инерции. Кевин ответил на это вызовом эксперта по отпечаткам пальцев, заявившего, что и на карте, и на приложенной к часам бумажке идентичные отпечатки пальцев. Эллисон сделал последний рывок и сказал, что отпечатки могут принадлежать не Глэдис Риз, но ему явно не хотелось, чтобы суд это проверял.
Теперь, установив, что в то время, как Глэдис Риз выступала в полицейском суде, она хранила у себя часы, украденные из «Франчайза», и вернула их сразу после суда вместе с запиской, выдававшей муки совести, Кевин мог приступить к развенчанию истории Бетти Кейн, оставив Розу Глин и ее лжесвидетельство полиции.
Когда давать показания вызвали Бернарда Уильяма Чэдвика, зрители подались вперед и послышался удивленный шепот. Читателям газет это имя знакомо не было. Зачем этот человек явился сюда? Что собирается рассказать?
А он явился, чтобы сообщить, что работает в лондонской фирме, приобретает для нее фарфор и различные модные товары, женат и проживает вместе с женой в Илинге.
– Вы часто в разъездах, – сказал Кевин.
– Да.
– В марте этого года вы ездили в Ларборо?
– Да.
– Будучи в Ларборо, вы встречались с Бетти Кейн?
– Да.
– Как вы познакомились?
– Она меня подцепила.
Эти слова вызвали мгновенный и единодушный протест в зале суда. Как пострадали уличенные во лжи Роза Глин и ее сообщница, никого не волновало, но Бетти Кейн – святая. Нельзя столь небрежно отзываться о Бетти Кейн, так похожей на Бернадетту!
Судья осадил публику, хотя расшумелась она непреднамеренно. Он также сделал выговор свидетелю. «Подцепить», согласно его мнению, понятие весьма размытое, и он был бы благодарен свидетелю, если бы тот, давая ответы, придерживался общепринятого языка.
– Пожалуйста, расскажите суду, как именно вы с ней познакомились, – попросил Кевин.
– Как-то раз я забежал в «Мидленд» выпить чаю, и она… э… заговорила со мной. Она тоже пила чай.
– Одна.
– Совсем одна.
– Не вы первый с ней заговорили?
– Я ее даже не заметил.
– Тогда каким образом она привлекла ваше внимание?