– Как это несправедливо! – воскликнула Диана.
– Будем надеяться на лучшее, – решительно заявила Энн. – Если дождя не будет, то прохладный жемчужно-серый день лучше палящего солнечного.
– Но дождь будет, – ныла Шарлотта. Она уже проскользнула в комнату – смешная фигурка с множеством косичек на голове, концы которых, перетянутые белыми ниточками, торчали в разные стороны. – До последней минуты будет нервы трепать, а затем как польет… Гости промокнут… Дорожку у дома развезет… Они не смогут пожениться у жимолости… Плохая примета, если на невесту ни разу не упадет солнечный луч, что бы вы ни говорили, мисс Ширли, мэм. Я так и знала – все шло слишком гладко.
Казалось, Шарлотта Четвертая на глазах превращалась в Элайзу Эндрюс.
Дождь так и не пошел, хотя до последнего всех держал в напряжении. К полудню комнаты были украшены, стол красиво накрыт, а наверху невеста в свадебном платье ожидала жениха.
– Вы такая красивая! – восторженно проговорила Энн.
– Чудесно выглядите, – подтвердила Диана.
– Все готово, мисс Ширли, мэм, и ничего ужасного не произошло… Пока, – бодро заключила Шарлотта, и с этими словами удалилась к себе в комнату переодеться. Там косички были расплетены, буйные кудри разделены пополам и уложены в две косы, завязанные теперь не двумя, а четырьмя бантами, на которые пошла новая ярко-голубая лента. Два верхних банта наводили на мысль о крылышках, растущих прямо из шеи Шарлотты, что вызывало в памяти херувимов Рафаэля. Шарлотта сочла результат превосходным и, быстро облачившись в белое платье, настолько сильно накрахмаленное, что могло стоять само по себе, с чувством глубокого удовлетворения осмотрела свое отражение в зеркале. Это чувство сохранялось до тех пор, пока она не вышла в коридор и не увидела сквозь приоткрытую дверь гостевой комнаты высокую девушку в мягко облегающем стройную фигурку платье, которая вкалывала белые звездочки цветов в струящиеся волной рыжеватые волосы.
«Нет, никогда мне не быть похожей на мисс Ширли, – вздохнула с отчаянием бедная Шарлотта. – Видно, такой нужно родиться… Вряд ли обойдешься одной практикой».
К часу собрались гости, включая чету Алленов. Мистеру Аллену предстояло провести брачную церемонию вместо уехавшего отдыхать графтонского священника. Все проходило без соблюдения формальностей. Мисс Лаванда спустилась к жениху, ожидавшему ее у последней ступени лестницы. Когда он взял ее за руку, она подняла на него большие карие глаза, и от этого взгляда у Шарлотты Четвертой зашлось сердце. Жених и невеста проследовали к шпалерам жимолости, где их встретил мистер Аллен. Гости свободно расположились небольшими группками вокруг. Энн и Диана стояли у старой каменной скамьи, между ними втерлась Шарлотта Четвертая, вцепившаяся в их руки холодными, дрожащими пальчиками.
Мистер Аллен открыл свою синюю книгу, и церемония началась. Момент, когда мистера Ирвинга и мисс Лаванду объявили мужем и женой, был поистине символическим. Солнце вдруг вынырнуло из серых облаков и озарило золотым сиянием счастливую невесту. И тут же сад ожил – заплясали тени, замелькали лучики света.
«Какой добрый знак!» – подумала Энн, подбегая к невесте и целуя ее. Гости с радостным смехом обступили новобрачных, а девушки втроем, вынырнув из окружения, побежали в дом – убедиться, что все готово для праздника.
– Слава богу, все закончилось, мисс Ширли, мэм, – с облегчением выдохнула Шарлотта Четвертая, – они благополучно сочетались законным браком, а теперь уж как получится. Мешочки с рисом лежат в кладовой, старые туфли – за дверью, а горшочек со сливками – у входа в подвал.
В половине третьего все поехали на станцию Брайт-Ривер, чтобы проводить мистера и миссис Ирвинг. Когда мисс Лаванда… ах, простите… миссис Ирвинг спускалась по ступеням каменного домика, Гилберт и девушки осыпали ее рисом, а Шарлотта Четвертая так метко швырнула старую туфлю, что попала мистеру Ирвингу прямо в голову. Но лавры достались Полу, который выскочил на крыльцо, размахивая огромным обеденным колокольчиком, стоящим обычно на каминной полке в столовой. Пол хотел всего лишь порадовать собравшихся радостным звоном, но на него со всех сторон и с холмов за рекой отозвалось множество свадебных колоколов, их звон был чист и сладок – так любимое эхо мисс Лаванды посылало ей прощальный привет. И с этим нежным благословением мисс Лаванда рассталась с прежней жизнью, полной мечтаний и игр, и отправилась навстречу новому, реальному миру, где ее ждали новые дела и обязанности.
Спустя два часа Энн и Шарлотта Четвертая возвращались по тропинке к каменному домику. Гилберт уехал по делам в Западный Графтон, а Диана заторопилась домой, где у нее была назначена встреча. Энн и Шарлотте предстояло убраться в доме, а потом его закрыть. Сад был залит золотистым предзакатным светом, порхали бабочки, гудели пчелы, но на самом домике уже проступил неуловимый налет сиротливости, который обычно появляется после праздника.
– Ой, как одиноко здесь стало, – шмыгнула носом Шарлотта Четвертая, которая лила слезы всю дорогу от станции. – А свадьба не намного веселее похорон, когда все закончено, мисс Ширли, мэм.
Девушки принялись за работу. Надо было убрать цветы и прочие украшения, перемыть посуду, собрать в корзину оставшиеся после пиршества лакомства, дабы Шарлотта Четвертая могла побаловать дома младших братьев. Энн ни разу не присела, пока все не было приведено в идеальный порядок. После того, как Шарлотта ушла с добычей в руках, Энн обошла молчаливые комнаты, чувствуя себя как задержавшийся после банкета гость, и закрыла ставни. Потом заперла дверь и села на скамью под серебристым тополем, дожидаясь возвращения Гилберта. Она чувствовала себя усталой, но мысли неотступно крутились в голове.
– О чем задумалась, Энн? – раздался голос Гилберта. Он оставил лошадь и коляску на дороге и шел к ней по тропе.
– О мисс Лаванде и мистере Ирвинге, – ответила задумчиво Энн. – Как радостно знать, что все так хорошо обернулось… Они наконец вместе после долгих лет разлуки и непонимания.
– Да, это радостно, – согласился Гилберт, глядя вниз на охваченное волнением юное лицо. – Но насколько лучше было бы избежать этой разлуки и непонимания… Идти по жизни вместе рука об руку и не иметь никаких других воспоминаний, кроме общих.
На мгновение сердце Энн странно затрепетало, впервые она не