Пьяница, бабник и лжец. Приятно провести время и ничего больше. Подлый и скрытный. Так говорил мой отец. Возможно, он и теперь так скажет, если мы снова окажемся в одной комнате.
― Я разочарован в тебе, Уит, ― сказал Рикардо. ― Ты воспользовался ею.
Этого было не избежать, поэтому я промолчал. У меня возникло ощущение, что он знает правду, и я заставил себя принять бесстрастное выражение лица. Может быть, он подумает, что я надеюсь избежать ссоры. Отчасти это так и было, но другая часть меня злилась на его неутешительное мнение. От его разочарования мне хотелось выть, хотелось выпить.
― Я вижу, ты не отрицаешь.
― Все образуется, ― сказал я сквозь стиснутые зубы.
Рикардо посмотрел на меня с каменным выражением лица.
― Ты имеешь в виду теперь, когда у тебя есть доступ к ее состоянию.
Ради всего святого. Я поерзал на деревянном сидении. Впереди показались Филы и храм, возвышающийся над водой. У меня невольно перехватило дыхание. Рикардо бросил взгляд через плечо, но затем снова повернулся ко мне. Он не позволил бы мне игнорировать его.
― Я знаю, что делаю, ― наконец ответил я. ― У меня есть план.
― И какой же.
― Не твое дело.
― Она моя племянница.
― Я знаю, ― сказал я. ― И моя жена.
На челюсти Рикардо дрогнул мускул.
― Если ты ее обидишь…
Ему не было необходимости заканчивать. Я все прекрасно понял. Рикардо заставит меня пожалеть о том дне, когда я положил глаз на Инез Эмилию Оливера.
Как будто я уже не жалею.
Я погрузил оба весла в воду и продолжил грести в сторону берега. Вскоре Рикардо перелез через борт и потащил лодку к берегу. Я никогда в жизни не встречал такого упрямца, за исключением, конечно, моей жены. Но я промолчал и помог ему с задачей. Сделав это, я пошел вверх по пологому склону, стараясь избегать выступающих из земли камней, а Рикардо, тяжело дыша, следовал за мной. Мы прошли мимо того места, где я сказал Инез, что возвращаюсь в Англию. Вспомнил ее лицо, полное смирения.
Черт возьми.
Какую же кашу я заварил.
― Абдулла! ― крикнул Рикардо, добравшись до, казалось бы, заброшенного лагеря.
Песок почти засыпал костровую яму, и даже со своего места я разглядел разгромленный штаб: опрокинутые ящики, пустые частично погребенные бутылки, опустошенный ящик, где раньше лежали тронутые магией диковины.
― Что, черт возьми, здесь произошло?
Я прищурился, прикрывая рукой глаза от безжалостных солнечных лучей. Горячий песок нагревал подошву моих ботинок, но я почти не замечал этого. Там, где должны были быть десятки рабочих, копающих землю или наслаждающихся обедом, было пусто. Все палатки были разорваны, а на песке виднелись пятна крови.
― Черт, ― пробормотал я.
― Не стой столбом, помоги мне их найти, ― сказал Рикардо и, спотыкаясь, пошел в сторону храма.
Я обыскал Киоск Траяна, храм, воздвигнутый еще при императоре Траяне, а может, и при императоре Августе, но под землей никого не было, никто не работал в туннелях. Я поднялся по потайной лестнице и вернулся в лагерь.
Возможно, кто-то оставил послание. Но там ничего не было. Только следы борьбы ― украденное снаряжение, кровь на песке. Неожиданно на меня обрушились воспоминания. Душераздирающие вопли, болезненный визг лошадей, звон стали о сталь. У меня перехватило дыхание, и я потер руки.
Держи себя в руках.
Из каменного строения, которое мы использовали в качестве импровизированных комнат, донесся тихий стон. Я повернулся и пошел на звук, когда в одном из проемов, спотыкаясь, появилась фигура. У него были красные глаза и впалые щеки.
― Слава Богу, ― произнес Абдулла по-арабски. ― Я надеялся, что вы прибудете еще несколько дней назад.
― Мы приехали сразу же, как получили телеграмму.
Я с тревогой посмотрел на него. Его одежда видала лучшие времена ― рубашка, и правый рукав пиджака были порваны. Синяк на щеке принял темно-фиолетовый оттенок.
― Ты ужасно выглядишь.
― Я в порядке.
― Ты явно не в порядке, ― сказал я. ― Ты спал здесь? Один?
― Я знаю, знаю, ― Абдулла вытер испарину со лба. ― Если бы Фарида узнала, она была бы в ярости.
― Абдулла! ― послышались громкие шаги, к нам направлялся Рикардо. Его пропитанная потом хлопковая рубашка прилипла к телу, как вторая кожа. ― Ее гробница! Все… все… ― он осекся на полуслове, когда увидел, в каком состоянии его шурин. ― Боже мой, что случилось?
Абдулла нахмурился.
― Почему у тебя идет кровь?
― В меня стреляли, ― сказал Рикардо, бледный и мокрый, держась за руку. Было очевидно, что мне нужно взять ситуацию под контроль. Я немедленно подошел к нему и осмотрел. Его повязка снова испачкалась. Я потер глаза, бормоча проклятия себе под нос. Рикардо ничего не заметил, его внимание по-прежнему было приковано к Абдулле. ― Где все?
― Они ушли после нападения на лагерь, ― сказал он, поглаживая свою седеющую бороду. ― Многие были ранены.
― Позволь мне помочь, ― выдохнул Рикардо. ― Тебе нужна медицинская помощь.
― Сядь, пока не упал, ― рявкнул я на него. ― В первую очередь, помоги себе. Пошли к лодке. Я привез припасы и твои лекарства, которые необходимы вам обоим, а Абдулла расскажет нам, что, черт возьми, произошло.
― Почему ты не пошел к врачу, Абдулла? ― спросил Рикардо.
Уж кто бы говорил12. Я едва сдержался, чтобы не закатить глаза.
― Я не мог покинуть лагерь, пока вы не приедете, ― сказал Абдулла. У него хватило здравого смысла изобразить смущение, после чего он сразу помрачнел. ― Даже если все пропало.
― Что? ― Резко спросил я, пытаясь увести их обоих к берегу. Они были хуже кошек. ― Что ты сказал?
― Гробница Клеопатры была разграблена. Все украли, ― мрачно подтвердил Рикардо. ― Саркофаг, все статуи, драгоценности. Исчезли.
― Иисусе! ― я посмотрел на Абдуллу. ― Кто это сделал?
Абдулла облизал пересохшие губы.
― Это был мистер Финкасл.
Затем его глаза закатились, и он упал на землю. Рикардо бросился к нему, а я развернулся и побежал к лодке, поднимая подошвами пыль. Позади Рикардо звал своего шурина, требуя, чтобы тот очнулся