Ознакомительный фрагмент
class="p1">Рука Збига очевидно дернулась (видимо наречием степных орков владел не только Нил), но Нил тут же остановил его взмахом открытой ладони.— Коллега?
Ардан только пожал плечами и посмотрел в глаза орку… который тут же отвел взгляд в сторону. Неудивительно. Все же Ардан почти год прожил в доме орков, пусть и в далекой столице, а обладатели внушительной мускулатурой обладали таковой и когда речь заходила о языках. Очень длинных языках…
— Если не вернусь через десять минут, то…
— Я свяжусь с Кузнецами, — нисколько не скрываясь, Нил закончил фразу за Арда.
Орк лишь хмыкнул и одернул в сторону полог из шкур. Ардан, опираясь на посох, вошел внутрь и, сделав несколько шагов, миновал тамбур.
Громадный шатер внутри представлял собой земляной круг. В центре костровая яма, обрамленная костями. Костями людей и других орков. Учитывая занятия с кадаврами, Арди безошибочно их определил.
Над костровой ямой висел простой, железный котелок, внутри которого закипало травяное варево, чем-то напоминающее по запаху ягодный отвар. Поодаль от костра свалены в кучу шкуры, заменявшие шаману постель. Еще здесь находилась деревянная стойка, увешанная костяными бусами; заставленная черепами, с вырезанными на них символами; несколько свитков из дубленой кожи — тоже с символами. И, собственно, все.
Орки не особо имели представление о таком понятии, как «собственность». Они владели лишь тем, что им требовалось для жизни и перехода с одного места обитания за другим. Следом за Лохматинами и сезонами природы. Они блуждали по степи, совсем как их собратья — волки.
— Ты и я, горный собрат, — произнес орк, ворошивший ножом золу под котелком.
Он выглядел почти таким же, каким его запомнил Арди. Серокожый, престарелый, с жидкими, прозрачными волосами, стянутыми в косу. Покрытый желтыми шрамами и темными, пигментными пятнами. А еще с повязкой на левом глазу и обрубком вместо левой руки. Это то, что забрала с собой Цассара.
Интересно, как прошел бы её бой с шаманом Шанти’Ра, если бы не странные браслеты на запястьях вампира…
Явно заметив направление взгляда визитера, орк провел пальцами по лицу и культе.
— Ходящая Сквозь Ночь забрала свою дань, — без особого сожаления, прохрустел шаман.
Его голос звучал сродни тому, как звучит сломанный старый крекер. Уже зачерствелый и безвкусный.
Арди, показательно игнорируя приветствие охотников, подошел к костру и уселся рядом с ним в той же позе, что и орк. Он достаточно прочитал в свитках Атта’нха и еще больше услышал в историях Прадедушки, чтобы вполне сносно разбираться в обычаях орков и матабар.
— Так ты начинаешь беседу, горный собр…
— Мы не братья, орк, — едва сдерживая клокочущее в груди ледяное пламя, перебил Ард. — Ты не брат мне. Я не брат тебе. У нас нет общих путей. И если бы не необходимость, то мы бы не встретились вновь.
Единственный глаз шамана не отразил никакой эмоции. Он вообще ничего не отражал кроме пляшущих огоньков пламени, кочующего среди искрящихся углей.
— Встретились бы, юный Говорящий, — спокойным, привычным хрустом старческого голоса, возразил орк. Сгорбленный, с сухими конечностями, почти лишенными мышц, он не выглядел встревоженным. Скорее даже наоборот. — Мы связаны кровью. Ты и мой вождь — ваши пути переплетены теснее, чем ты полагаешь. Вы начали свой Larr’rrak, но не закончили его. Придет время и духи вновь сведут вас вместе, чтобы закончить начатое. Когда наступит время Великих Песен вы встретитесь вновь. Встретитесь в третий раз. И ваш Larr’rrak будет завершен.
— Я уже слышал этот бред от твоего вождя, орк, — кто бы знал, каких трудов Ардану давалось каждое слово, дерущее глотку не хуже когтей барса. — И если мы сойдемся снова, то…
— То что? — внезапно резко обернулся шаман и единственный глаз, глубже Синего озера, едва не утопил в себе разум Арди, вовремя, как и учил Скасти, представивший холодные Алькадские пики. И, как и в случае с герцогом Абраилалом, изо рта шамана вырвались облачка инея, но тот не обращал на них внимания. — Я сказал тебе слова наших предков, а ты отмахнулся от них. Так же, как отмахиваешься от своей крови. Ты ходишь, как человек. Ты носишь шкуры людей. Ты знаешь их лже-искусство. Но ты ничего не знаешь о матабар. Ничего не знаешь…
Ардан не сдержался. И, наверное, никто бы не сдержался. Он и так терпел слишком много. Навершие его посоха уперлось в грудь шаману, а вокруг их обоих по траве зазмеились полоски льда и холодный ветер заставил крыльями испуганной птицы затрепыхаться шкуры шатра.
— Не говори мне про матабар, орк! Где вы были, когда в горах проливалась кровь моих предков? Скажи мне? А? Где были Шанти’Ра? Где были степные братья моих предков⁈ — Ард знал, что говорит так лишь потому, что хочет причинить боль орку. Хочет уязвить его драгоценные «пути предков», а на деле ему было плевать. Плевать на далекое прошлое и на причины, почему Шанти’Ра так и не пришли на помощь. — Вы сидите здесь, в своих степях, выполняя неудобную работу для людей, прикрываясь тем, чем вы там прикрываетесь, чтобы оправдать свое существование. Потому что знаете… Знаете!… что стоит вам хоть немного отойти в сторону от негласных правил, как вас уничтожат. И не останется больше ни степных орков юга, ни Шанти’Ра. Так что не смей, орк. Не смей говорить мне что я должен делать, а что нет. И не смей даже думать, чтобы произнести имя моего отца.
Ардан прикрыл глаза.
Вдох-выдох.
Он убрал посох в сторону.
Вдох-выдох.
Нельзя забывать про холодную голову. Нельзя забывать наставлений Скасти и Атта’нха. Как бы ни были быстры и сильны лапы охотника, его голова и живущий в ней разум всегда быстрее и сильнее. Нельзя поддаваться инстинктам горного барса, когда от него требовалась хитрость белки и мудрость волка.
Нельзя вспоминать о крови Матабар, когда единственная надежда на кровь Галессца.
Но орка, кажется, нисколько не задела пусть и правдивая, но жестокая правда. Он лишь отвернулся к костру и вновь устремил взгляд внутрь пламени.
— Ты прав, Говорящий, мы не помогли вам. Мы оставили вас на растерзание человеческому племени, — шаман ворошил костер палочкой и говорил тише, чем шипели угли. — И, может, тем и снискали на себя проклятье духов. Может нам надо было забыть о том, что наши горные собратья не спустились со своих гор, когда это нас били и кололи. Когда оскверняли наши