Ознакомительный фрагмент
ты поступил иначе. Что если бы успел. Что если бы все обернулось иначе… Твои глаза, здоровяк, изменились не после того, как ты пролил кровь. Потому что видят Вечные Ангелы, я уверен, что твой путь в столицу не был таким простым, как ты описывал в письмах матушке. Но что я точно знаю, так это то, что только недавно ты похоронил своего друга. Врага убивать легко. Этому даже можно научить. Но никто не научит хоронить друзей.Ардан непроизвольно сжал карман, где лежал ключ.
— Легче не станет, здоровяк, — совсем уж тихо добавил Келли. — Просто в какой-то момент ты станешь реже об этом вспоминать. А затем еще реже. И еще. И еще. Пока воспоминания не будут возвращаться тебе только в какие-то определенные моменты. Это как тяжелый мешок за плечом. Ты просто привыкаешь к его весу и… да и все. Такая вот правда жизни, парень.
Ардан прикрыл глаза.
Прадедушка, когда-то, сказал, что вряд ли на сотни километров вокруг найдется тот, кто его поймет. И прадедушка был прав… и не прав одновременно.
— Ты думаешь о сыне вождя? — спросил Ардан. — Он ведь остался жив.
Келли замер около двери, ведущей на кухню.
— Думаю, Ард. Точно так же, как и ты думаешь о вожде Шанти’Ра.
— А почему тогда не отправишься на его поиски?
— Потому что у меня есть семья, Ард. Моя семья. О которой мне надо заботиться, но… — Келли посмотрел на Ардана из-под шляпы. — ты ведь знаешь ответ. Потому что находишь свой покой в точно таком же ответе.
— Да, нахожу, — Ардан внезапно понял, что не может удержать слова внутри своего разума. — Завтра я встречусь с ними, Келли. Встречусь с Шанти’Ра… Спящие Духи, Келли, я убил далеко не одного человека. И не только человека. И ни разу не потерял из-за этого сна. Потому что не хотел их убивать. Ни одного из них. Ни тех бандитов в поезде, ни Лею, ни Ильдара, ни Индгара, ни вампира… просто… просто так сложилось. Ты прав. Просто они оказались на другой стороне. А Лею я даже понимаю… лишь дважды я хотел причинить боль…
« Дядя эльф, а это вы так фокусы показываете?»
« Я просто хотела стать сильнее… чем студенты… чем профессора… и они обещали сделать меня сильнее»
Ардан сжал себя за руками за плечи и согнулся так, что едва не коснулся грудью колен. Он не видел, но чувствовал, как тени роются вокруг его ног. Как липкими, пахнущими смертью и отчаяньем, болотными травами они опутывают его ноги. Как постепенно поднимаются по ногам, впиваясь в кожу жалами оголодавших москитов. И оставляя после себя жгучие следы, жадно вытягивают кровь, а вместе с ней и тепло.
Арди с детства не помнил, что такое мерзнуть. Не когда легкий холод едва заметно касается ледяными губами, а когда настолько холодно, что одежда причиняет боль и шуршит о плоть наждачной бумагой, скользящей по необработанному дереву.
— Ты хочешь причинить им боль? — откуда-то сверху, где все еще светило солнце, где кроме илистого дна болота, где пахло тухлятиной и трупным смрадом, осталось что-то еще, раздался голос. — Причинить боль Шанти’Ра?
Арди почувствовал, как десны раздвигают ползущие из челюсти клыки. Как ускоряется дыхание, вырывающееся из онемевшей и пересохшей глотки. Как его собственные когти царапают куртку.
— Так сильно, — то ли прошептал, то ли процедил, то ли прорычал Ардан. Перед его глазами пронеслись сцены прошлого. Отец. Тевона Эллини. Андрей Кальдрон. Северяне. Крики и боль.
А затем ящики с детьми в Метрополии. Мертвыми и изуродованными. Поместье Иригова. Взорванный банк, взорванный храм, эксперименты с Первородными, погибшие люди. Операция Горный Хищник.
Столько боли… столько гнева… столько ярости… Все это смешивалось, принимало разные образы, разные события, сливаясь в едином порыве, закручиваясь в темный водоворот.
Ардан задыхался внутри него. Задыхался, но не мог отпустить. Потому что завтра встретит Шанти’Ра.
— Так сильно, Келли… я хочу, чтобы они кричали. Громче, чем кричал мой отец. И рыдали. Чтобы видели свое отражение в крови так же, как его видели те дети в степи… чтобы их родители, так и не дождались их обратно… — Ардан поднял свои руки и посмотрел на них. Сколько он уже успел пролить крови. Просто… потому что. Без какой-либо даже веской, личной на то причины. Совсем как зверь, опьяневший на охоте от гона и жара чужой жизни на собственных клыках. Если бы он все еще находился в Алькаде, его бы изгнали из стаи. — И я знаю, что могу… я знаю, что могу сделать это Келли. Я знаю, что могу прийти туда. Что могу взять кольца, накопители, свой гримуар. А если не хватит их, я произнесу слова. И их больше не будет. Ни одного из них. Я могу это сделать. У меня может хватить сил. И останется только кровь и только крики…
Что-то сжало ему плечо. Очень сильно. И очень крепко. Достаточно, чтобы выдернуть из темного болота, гниющего от боли и сгорающего от ярости. Выдернуть обратно на свет. Где дышалось легко. Где затухающий закат еще брезжил где-то на границе Обратного Океана.
— Быть хорошим человеком, Арди, не значит, быть тем, кто никому не вредит, — Келли смотрел куда-то туда же. За горизонт. — Если честно, я вообще не знаю, что это значит. Никогда им не был. Но где-то услышал, что хороший человек, это тот, кто обладает силой, чтобы разрушить все вокруг себя, но также и сдержанностью, чтобы так не поступать.
Арди вспомнил слова Атта’нха о том, что делает Эан’Хане тем, кто он есть.
А потом вспомнил слова Катерины о «хороших» и «правильных» людях.
И кто из них двоих прав?
— А как сдержаться, Келли? Как мне, о Спящие Духи, сдержаться?
Шериф молча кивнул в сторону закрытого окна. Там, на полу, забавно надувая щеки и корча смешные рожицы, Тесс играла с Кеной, которая прыгала на цыпочках, размахивая своим новым, плюшевым мишкой.
И Арди почувствовал, как холод отступил. Как ему стало теплее.
— Порой этого недостаточно, Келли. Порой достаточно маленького толчка и…
— Я знаю.
— И что тогда?
— А этого не знаю, парень, — шериф отпустил его плечо и отошел в сторону. — И никто не знает. Каждый находит что-то для себя. Это ведь такой вопрос, Ард, ответ на который не прочитаешь