Председатель. – Кто еще занимался массовыми расстрелами?
Рецлав. – Все работники 560-й группы тайной полевой полиции.
Председатель. – Подсудимый Рецлав, расскажите, как вы фальсифицировали дела о рабочих, которых допрашивали.
Рецлав. – В апреле 1942 г. я получил приказание начальника тайной полевой полиции города Харькова комиссара полиции Кархан допросить двух арестованных. Кархан предупредил меня, что необходимо изобличить арестованных в партизанской деятельности и добиться от них показаний об их соучастниках. На допросе я установил, что оба арестованных были рабочими Харьковского тракторного завода.
У меня создалось мнение, что эти лица не виновны, и я доложил об этом комиссару полиции Кархан. Кархан спросил меня, не применял ли я побои. Я ответил отрицательно.
Тогда Кархан приказал мне избить арестованных. Я выполнил приказание Кархана, но это не дало желаемых результатов.
Председатель. – Расскажите подробно, как вы выполнили приказание Кархана?
Рецлав. – Я одолжил у фельдфебеля Тихнер принадлежащую ему резиновую дубинку, которой он обычно пользовался на допросах, и бил ею арестованных.
Председатель. – Добились ли вы этим чего-нибудь?
Рецлав. – Ничего я таким путем не добился и об этом доложил комиссару полиции Мелисс, который направился в кабинет, где я допрашивал. Мелисс сказал мне, что при допросах надо быть более изобретательным. Указывая на арестованных, он сказал: посмотрите, вот у этого арестованного чудесная борода. Выдерните из нее волосы, а другого поколите иголкой. Я выполнил и это приказание, но никаких результатов не добился.
Председатель. – Выдернули человеку всю бороду и не добились никаких результатов?
Рецлав. – Это не совсем так, я выдернул волосы из бороды одного арестованного, а другого я немного поколол иголкой. (В зале движение.)
Председатель. – Скажите, что стало с рабочими, которых вы допрашивали?
Рецлав. – Мне так и не удалось добиться от них нужных показаний. Тогда комиссар полиции Кархан приказал мне через паспортное бюро города Харькова достать список рабочих тракторного завода и выписать из него 15 фамилий. Я выполнил это приказание Кархана и на следующий день передал ему список на 15 рабочих. Мне известно, что двое арестованных, которых я допрашивал, были удушены «газовым автомобилем», а 15 рабочих, фигурировавших в моем списке, были расстреляны.
Председатель. – На этих 15 рабочих вы давали какое-либо заключение?
Рецлав. – Нет, вообще в тайной полевой полиции не заводилось никаких дел и не писалось никаких заключений. Я просто составил список и передал его комиссару полиции. И по списку они были расстреляны.
Председатель. – Как часто вы пользовались таким методом следствия?
Рецлав. – Подобный метод был применен мною два раза: один раз в апреле – по приказанию комиссара полиции Кархан, а другой раз позднее по приказу комиссара полиции Вульф. Здесь дело касалось рабочих электростанции.
Председатель. – Кто командовал батальоном, в котором вы обучались?
Рецлав. – Батальоном командовал Кроне.
Председатель. – Кто читал вам лекции об истреблении советских людей?
Рецлав. – По знакам различия это были руководящие сотрудники германской тайной полевой полиции. Но так как на курсах они не постоянно преподавали, а делали лишь доклады, я их фамилий не знаю.
Председатель. – Не помните ли фамилий двух рабочих Харьковского тракторного завода, которые были умерщвлены в «газовой машине», и тех 15 рабочих, которые были расстреляны?
Рецлав. – Нет, не помню. За время моей работы мне пришлось возиться с таким большим числом арестованных и пленных, что запомнить все эти русские фамилии я не в состоянии.
Председатель. – Часто ли приходилось вам быть при погрузке советских людей в «газовую машину»?
Рецлав. – Лично я только два раза принимал участие в погрузке людей в «газовый автомобиль», но видеть мне «газовый автомобиль» приходилось часто, так как я ежедневно совершал обход Харьковской тюрьмы.
Председатель. – Расскажите, подсудимый, как происходила посадка людей в машину, особенно женщин и детей.
Рецлав. – Вообще погрузка в «газовый автомобиль» происходила сравнительно спокойно, так как в большинстве случаев люди не знали цели и назначения этой машины, но бывало, что один или несколько человек стариков, женщин и детей доставляли нам затруднения. В таких случаях сотрудникам СД приходилось подгонять их ударами прикладов и палок.
Председатель. – Признаете ли вы, что систематически занимались истреблением советских людей?
Рецлав. – Да, признаю, хотя я и делал это все по приказу моего непосредственного командования.
Председатель. – От кого же исходили указания по истреблению советских людей?
Рецлав. – Я получал приказы от своих начальников. Хочу также добавить, что германский народ годами воспитывался национал-социалистскими руководителями в духе проведения подобной политики.
Председатель (обращаясь к защите). – Имеются ли у защиты вопросы к подсудимому?
Казначеев. – Подсудимый Рецлав, вы рассказали здесь о ряде зверств, и я буду вас просить уточнить, в какой мере вы лично считаете себя ответственным за совершенные злодеяния.
Рецлав. – Господин Казначеев, я признаю себя виновным во всех преступлениях, которые совершил по приказу моего непосредственного командования.
Казначеев. – Чем было обусловлено то, что, имея специальность радиста, вы были направлены в батальон по охране военнопленных, а затем в батальон «Альтенбург»?
Рецлав. – Когда я кончил свое обучение в качестве радиста, окончилась война с Францией, и поэтому меня не использовали в качестве радиста, а направили в батальон по охране военнопленных. Далее, в связи с тем, что я являлся не пригодным к действительной военной службе, а также в связи с тем, что по роду своей работы, как канцелярский служащий, я имел достаточную подготовку, меня направили в батальон «Альтенбург».
Казначеев. – Меня интересует вопрос о том, кто производил отбор в батальон «Альтенбург» и как он производился.
Рецлав. – В батальон «Альтенбург» меня отобрал бывший начальник батальона по охране военнопленных.
Казначеев. – Сколько времени вы пробыли в батальоне «Альтенбург»?
Рецлав. – Курс, который проходили находившиеся в батальоне «Альтенбург», длился шесть недель.
Казначеев. – Все ли лица, находившиеся в батальоне «Альтенбург», направлялись в дальнейшем на службу в тайную полевую полицию?
Рецлав. – Нет, не все. По окончании курса всем было предложено написать подробно свою биографию, после чего часть курсантов была отправлена обратно, по месту своей прежней службы.
Казначеев. – Вы сразу были направлены на службу и сразу стали чиновником полиции?
Рецлав. – Да, это было именно так. Я был направлен чиновником полиции. То же самое было и с большинством других, за исключением лишь небольшого числа, которые показали себя неспособными.
Казначеев. – Чиновником полиции вы прослужили около года?
Рецлав. – Да.
Казначеев. – Больше вопросов к подсудимому Рецлаву не имею.
Председатель. – На очереди допрос подсудимого Буланова. Прокурор имеет вопросы?
Прокурор. – Да. Подсудимый Буланов, сколько времени вы прослужили в гестапо и «зондеркоманде»?
Буланов. – В гестапо я