Разобравшись, Алик, уже в роли инструктора, сказал, что я действовал неправильно. Он объяснил, что мне не следовало поднимать руки в целях самообороны, потому что это открывало жизненно важные области моего тела для нанесения поражающего удара. Мое движение было инстинктивным, и он рассчитывал на него, чтобы завершить свой выпад. В настоящем бою я был бы уже покойником. Далее Алик показал, как правильно отразить такое нападение. Он несколько раз повторил свой выпад с метлой, пока не убедился, что я смогу защитить себя в рукопашном бою.
Оглядываясь назад, я восхищаюсь способностью Алика сохранять хладнокровие во время нашего имитационного рукопашного боя. Он проявил выдержку и был очень осторожен, чтобы не причинить мне вреда. На его месте я бы много раз выходил из себя, если бы имел дело с не очень сообразительным учеником. Неизменно терпеливый и доброжелательный, Алик был прирожденным учителем.
Немного запыхавшись, мы решили, что на сегодня с нас хватит воевать. Если до этого между нами и были какие-то мелкие разногласия, то сейчас все это было забыто, уступив место взаимной симпатии. Я уже не воспринимал Алика как полузнакомого американца. Удивительное дело, одна потешная потасовка позволила мне узнать больше о характере моего друга, чем все предыдущее знакомство. В этот вечер я увидел его в новом свете понятного земного парня.
Мое предыдущее предположение о том, что Алик был высокообразованным представителем американской интеллигенции, разбирающимся в высоком искусстве и не только, сейчас заставило меня внутренне улыбнуться. Я почувствовал некоторое разочарование, окончательно потеряв этого возвышенного Освальда. Собственно, смещение Алика с его высокого пьедестала началось уже в процессе реального общения с ним. Откровенно говоря, этот настоящий, приземленный Освальд вызывал во мне больше симпатии, чем Освальд моего воображения.
Алик предложил чай. Потом мы играли в «Джин-рамми» и слушали в грамзаписи классическую музыку. Мы решили, что было бы неплохо завтра пригласить девушек из иняза и устроить вечеринку… Я ушел в четверть первого ночи.
Глава 19. Вечеринка вчетвером
К тому времени, как мы сели, я был почти наполовину влюблен в нее. Вот в чем фишка девушек. Каждый раз, когда они делают что-то красивое… ты наполовину влюбляешься в них, а потом никогда не знаешь, где ты, черт возьми, находишься.
Джером Дэвид Сэлинджер
Суббота, 14 января 1961 года
В этот вечер мы договорились организовать у Алика на квартире вечеринку. Алик был еще занят, и мне выпало заскочить в общежитие иняза и пригласить кого-нибудь из наших общих знакомых. Мы не имели в виду каких-то конкретных девушек, и это облегчало мою задачу.
Около семи часов вечера я наведал общежитие и почти сразу увидел Томку, знакомое лицо из комнаты 212. Ей понравилась наша затея. Она вызвалась узнать, кто еще будет свободен, и сказала, что им понадобится еще некоторое время, чтобы собраться. Мы договорились, что Алик и я зайдем за ними примерно через час.
Мой друг уже был дома. Я рассказал ему, как у нас обстоят дела. Мы поговорили около получаса. Пришло время идти в общежитие, и Алик решил, что сам пойдет за девушками. Он сказал, что ему было любопытно, кого Томка выбрала еще. С этими словами он ушел, оставив меня одного.
За ним закрылась дверь, и комната опустела. Какое-то время я не знал, чем заняться. Я решил было поставить пластинку и послушать что-нибудь из классики, но передумал. Транзисторный приемник Алика больше просто трещал и пищал, так что послушать Би-би-си не удалось. Я встал и подошел к двери, выходившей на балкон. Вблизи двери чувствовался сквозняк, а снаружи доносились завывания ветра.
Считается, что каждое жилище несет на себе отпечаток личности своего обитателя. В комнате Алика царила атмосфера рационального аскетизма и безразличия к удобствам жизни. Все здесь говорило о том, что ее хозяин вряд ли осядет здесь надолго. Чтобы навсегда покинуть свое жилище, моему приятелю нужно было всего лишь собрать свои личные вещи и уйти, не оглядываясь назад.
У меня возникло необоснованное чувство одиночества, смешанное с каким-то подсознательным примитивным животным ощущением, что на тебя направлен чей-то взгляд. Мне требовалось приложить мысленное усилие, чтобы избавиться от этого приступа паранойи! Время продолжало тянуться.
Прошел почти час с тех пор, как Алик ушел. Я почувствовал настоящее облегчение, когда наконец услышал веселые голоса на лестничной площадке. Тягостное одиночество было разрушено. Дверь распахнулась, и сияющий Алик галантно пропустил перед собой Томку и Аллу – наших знакомых из комнаты 212.
Вскоре вечеринка была в полном разгаре. Мы танцевали, слушали пластинки, несли всякую веселую чепуху, которая не имела никакого смысла за пределами нашей маленькой компании, и снова танцевали.
Алик и я очень умеренно относились к крепким напиткам. Похоже, нам обоим не нужно было вызванное алкоголем приподнятое настроение (мои знакомые студенты-медики сочли бы это ненормальным при данных обстоятельствах). Так что мы вполне обходились чаем и закусками.
Миниатюрная Томка стала девушкой Алика на этот вечер, в то время как экзотичная Алла осталась со мной. Меня это вполне устраивало. Потом мы разделились. Алик великодушно предоставил мне свою комнату, а сам отправился с Томкой на кухню. Перед тем как оставить нас, он подмигнул мне и предупредительно выключил свет в комнате.
Алла удобно расположилась на раскладушке Алика. Я осторожно присел рядом и поцеловал ее горячие губы. Мы о чем-то разговаривали; молчать было тоже хорошо.
Было бы славно прилечь рядом и просто обнять ее, но я передумал. Эти складные кровати могли преподнести сюрприз. В моей памяти было еще свежо воспоминание, когда в аналогичной ситуации полотно складной кровати поддалось под нашим общим весом, и мы с девушкой рухнули на пол. Тогда я чувствовал себя очень глупо и не хотел бы рисковать снова, не говоря уже о порче имущества.
Пару раз в освещенном дверном проеме нашей комнаты бесшумно возникала улыбающаяся физиономия Алика, всматривающаяся в темноту. Возможно, он и сам имел виды на эту комнату, но, ничего не сказав, он исчезал так же бесшумно, как и появлялся.
Незаметно летело время. В коридоре раздался громкий шум –