«С ним происходит то же самое?»
С этой мимолетной мыслью, пока они глядели друг на друга, опутанные этой светящейся паутиной усиков, Никс вдруг поймала себя на том, что смотрит на окружающее его глазами. Увидела саму себя, опутанную щупальцами ошкапира.
И в этот момент воспоминания Даала волной нахлынули на нее. Она и раньше мельком испытывала нечто подобное, но теперь это был настоящий поток, переполняющий все ее чувства. Никс стала Даалом, переживающим краткие моменты своей жизни.
Он учится чинить сеть, сидя на коленях у своего отца, и соль блестит на морском ветерке;
Дрожит в объятиях матери, заслышав крик одинокого рааш’ке над деревней…
Чувствует, как крошечные пальчики Хенны обхватывают его большой палец, слышит ее прерывающееся от хихиканья дыхание, пахнущее молоком, и на сердце у него щемит от любви к сестре;
Ласкает в темноте обнаженную женскую грудь, а мгновение спустя – темная полоса унижения, глубоко запрятанный стыд…
Впервые видит Никс на пляже, смотрит, как она идет к нему, успокаивающе подняв руки, и весь дрожит, охваченный страхом и опасливым благоговением
Такие картины начали ускоряться, перетекая все быстрее вперед и назад на протяжении всей его жизни и постепенно сократившись просто до обрывков эмоций и мимолетных ощущений. Однако в итоге все это слилось в одно всепоглощающее чувство – добросердечности и благородства Даала.
Наконец это мелькание образов и чувства прекратилось. Ей было позволено вернуться в свое собственное тело. Никс не могла сказать, прошел ли целый день или же всего лишь миг. Она позволила своим пальцам соскользнуть с плеча Даала, но ее пристальный взгляд не отрывался от него, видя его в совершенно новом свете.
«И все же не в истинном».
В глубине души Никс уже знала, кто он такой.
Когда Даал пристально посмотрел на нее, его глаза казались такими же огромными, какими представлялись ей свои собственные. Испытывал ли и он такую же мешанину ощущений и обмен воспоминаниями?
В конце концов Никс невольно отвела взгляд, чувствуя себя обнаженной, но и не сожалея ни о чем из этого. Вместо этого сосредоточилась на том, зачем она здесь и почему так многим рисковала. Опустив веки, она представила себе Даала на площади Искара. Вновь услышала его слова о том, что Сновидцам многое известно об истории Приюта – и, что более важно, о рааш’ке. Вновь пережила стыд Даала, вспомнив описание его первой встречи со Сновидцами.
«Они прикасались ко мне. А потом выбросили меня обратно. Как недостойного».
Наверное, именно эти его стыд и обида обожгли ошкапиров сильнее всего. Чтобы посвятить ее в это, объяснить это, новый поток образов нахлынул на нее, сразу из целого множества глаз. На миг Никс и сама превратилась во множество.
Вот она мечется своим могучим телом среди кровавых волн, тело ее пронзено множеством гарпунов…
Стремительно рассекает воду взмахами плавников и хвоста, движимая неутолимой жаждой крови – гонится за фигуркой, бьющейся в темноте, которую орксо затягивает все глубже…
Продолжает следить за охотой, перепрыгивая из одного тела в другое…
Никс поняла, что это было.
Пересказ погони за Даалом шестимесячной давности.
Но подобно тому, как она ощутила все богатство внутреннего мира молодого человека рядом с собой, Никс интуитивно угадала и смысл, скрывающийся за этим с потоком энергии и целеустремленности. Она почувствовала, как огромную кефту заманивают в глубоководные моря рядом с логовом Сновидцев, заставив ударить хвостом по определенному ялику. Увидела, как точно так же привлекают акул, расставляя их, словно фигуры на доске при игре в «рыцарей и разбойников».
И тут Никс окончательно поняла то, что до сих пор тихо копошилось на самом пороге сознания. Это не было случайностью, что Даал в итоге попал к Сновидцам.
«Они сами загнали его сюда».
После чего сам собой зародился вопрос.
«Зачем?»
Хотя тот и не был произнесен вслух, на него был немедленно дан ответ.
В голове у нее возник образ из прошлого Даала – его первой встречи со Сновидцами. Он вновь бессильно повис в объятиях одного из ошкапиров, окутанный его усиками.
Все еще пребывая во власти этих инородных чувств, Никс наблюдала, как менялось это свечение внутри него. Усики вплетали в него нити серебристой энергии, формируя его огонь, делая его ярче, пропитывая им его плоть и кровь. Это превращало его в огромный источник силы, гораздо более могучий, чем раньше.
Она изо всех сил пыталась принять то, что ей показывали, испытывая одновременно и ужас, и благоговейный трепет.
«Они заманили Даала сюда, чтобы укрепить его дар – выковать его, как раскаленную сталь, и превратить в меч».
На миг Никс мысленно перенеслась в тот момент, когда схватила Даала за плечо, втягивая в себя его огонь. Уверенность окончательно окрепла в ней. Она внезапно поняла, почему Сновидцы превратили его в великий источник силы.
«Чтобы подготовить его – для меня».
Глава 53
Даал из последних сил старался удержаться в своем собственном теле. Несколько мгновений назад он был с головы до ног омыт всей жизнью Никс, которая волнами накатывала на него, не скованная временем и пространством. Увидел мир ее глазами в раннем детстве – мир, представлявшийся тогда лишь размытым пятном из света и теней… Присоединился к ней, когда она пробиралась сквозь темные болота верхом на широкой спине какого-то огромного зверя… Поднимался бок о бок с ней по ступенькам школы, сидел с нею за ужином, окруженный любовью ее отца и двух ее братьев…
И все же две детали поразили его больше всего.
Даал вновь мысленно перенесся на те школьные ступени. Уставился в бескрайнее голубое небо, на это чудо из чудес – огненное солнце. Сердце у него наполнилось радостью при виде такого яркого и залитого светом мира.
Но даже это чудесное воспоминание было омрачено тем, что произошло с Никс дальше, – всеми этими смертями, кровопролитием и ужасом. Изгнанием из собственного дома и потерей всего, что она когда-либо знала.
Даже сейчас Даал жалел ее до слез, хотя в соленом море так и не понял, пролил ли хотя бы одну слезинку.
И все-таки так же, как и Никс, нашел то единственное, что утешало и поддерживало ее, – любовь, чистую и безграничную. Он вновь ощутил тепло крыльев, окутывающих ее, нежное касание мягкого пофыркивающего носа, тихое томление от песни, которую они пели вместе, сливая два сердца в одно.
Даал посмотрел на Никс, по-прежнему заключенную в крепкие объятия, но он знал, что не в этих объятиях она хотела бы сейчас себя видеть.
«Неудивительно, что ты так многим рисковала, чтобы оказаться здесь…»
Все последние дни он неоднократно предостерегал ее не соваться в эти воды, но теперь все понял. Не только про ее крылатого брата, но и про свое собственное первое путешествие к Сновидцам.
Пока они были связаны друг с другом, Даал уловил бессловесное общение между Никс и Сновидцами. И хотя многого не уразумел, этого все же хватило, чтобы понять, что он глубоко изменился – как будто ошкапиры знали, что он понадобится, чтобы помочь Никс.
«И, скорей всего, так оно и было».
Как и все пантеанцы, Даал изучал священные свитки, в которых утверждалось, что ошкапиры не привязаны ко времени, что они свободно дрейфуют по волнам между прошедшими веками и тем, что еще предстоит.
На данный момент он подавил свои опасения по поводу своего преображения. Особенно после того, как Никс начала давить на Сновидцев, требуя больше знаний о рааш’ке. Боль от ее потери все еще терзала его сердце и, вероятно, дошла и до ошкапиров.
Сновидцы откликнулись – как будто прорвало плотину, словно они только и ждали возможности поделиться тем, что знают. Образы так и нахлынули на него – на них обоих. Произошло это быстро и превратилось в настоящий потоп, который невозможно было остановить. Испугавшись, он попытался бороться с этим неистовым приливом, накрывшим его с головой.
Даал отчаянно извивался в стиснувших его щупальцах, выдыхая воду из легких, но все же не мог противостоять истории Приюта, безостановочно вливающейся в него. Передавалась она миллионами глаз и стольким же количеством жизней, крайне невнятно и без