— «Чтоб я ещё раз... — мысленно клялся я. — Лучше перечитаю все книги в библиотеке, чем снова полезу в эту чёртову воду!»
Но тут же представил жену Флоки — хрупкую по описанию Торгуса, женщину, которая, наверняка, собирала эти листы безо всяких приключений.
«Неужели она тоже плавала при луне? — удивлялся я. — Или... знала другой способ? Вот чую есть другой способ».
Ветер шевельнул ветвями, и мне почудился тихий смех — то ли эхо моего страха, то ли сам Омут подшучивал над моей неопытностью.
Поднявшись, я отряхнулся, бережно уложил лист в шкатулку и бросил последний взгляд на чёрные воды.
«До следующего раза», — пообещал я омуту и зашагал по тропе. Моя дорога лежала в сторону Сумрачных Оврагов — в местах, где тень никогда не рассеивается, а земля хранит холодное дыхание подземных источников. Было там и предостережение:
Звездочник не любит солнечного света и уходит вглубь земли при первом луче зари. Искать его лучше в полнолуние или в дни, когда тени становятся длиннее своих хозяев. Говорят, тот, кто сорвёт корень без дара лесным духам, навлечёт на себя их гнев…
До оврагов я дошёл за полчаса. Они находились недалеко от омута. Что меня конечно порадовало, а ещё меня радовало то, что я до сих пор не встретил местных хищников, не считая той злой тётки.
Удача мне сегодня улыбалась во все тридцать два зуба. Во-первых, сегодня полнолуние, а во-вторых, в первом же овраге я приметил — Корень звездочника. Он представляет собой необычное растение с толстыми, похожими на корни щупальца, которые сплетаются между собой, образуя причудливые узоры. На концах этих “щупалец” расположены небольшие звездообразные наросты, светящиеся в темноте мягким голубоватым светом.
Встав у края оврага, я заозирался. Когда нашёл чистое от кустарников полянку, достал из сумки котомку с пирожками, положив её со всем содержимым без исключения.
— Лесные духи, примите от меня дар. Благодарю вас за то, что оберегаете и разрешаете собрать травы. На всякий случай поклонился в пояс. По старой доброй русской традиции. Кстати, помню, как читал в одной книге про ведьмака, что с мёртвыми общался. Так вот, он постоянно лесных духов одаривал. Надо взять на вооружение. Похоже, тот писатель что-то знал или… Меня вдруг осенило. А не отсюда ли он родом? Наверняка. С чего бы у него в рассказах столь подробно описаны рецепты, способы сбора трав, что задаривать духов. Все те его рассказы про магов, казавшиеся мне такие реалистичными. Ну точно попаданец.
С этими мыслимся я спустился в овраг. Приговаривая нужные слова, в аккурат подкопал и достал корень. Покончив с делами, выбрался из оврага и охнул. Котомка была пуста.
Твою налево как был сказал Арти.
Получается пока я возился внизу. Кто-то подошёл, открыл её, именно, что открыл, а не разорвал. Достал содержимое слопал пока я там копошился. Это я понял по крошкам вокруг моей сумки. К слову, в неё не залезли.
Я ещё немного постоял, оглядываясь, при этом чувствуя, как некто за мной наблюдает. На всякий случай ещё поклонился и поблагодарил. Затем, тряхнув головой сбрасывая наваждение, собрал вещи и потопал. До рассвета всего ничего, надо поторапливаться. Осталось собрать росу и можно валить домой.
***
В то же время в замке.
Розетта, перебирая складки своего передника, мысленно возвращалась к тем дням, когда только переступила порог замка Ворхельмов. Тогда всё казалось таким чужим и неприступным — высокие каменные стены, полные мрачного величия, суровые взгляды слуг, привыкших к предыдущей кухарке. Она помнила, как дрожали её руки, когда она готовила первый ужин для грозного мага молнии. Как удивлённо поднялась её бровь, когда маленький Кайлос, этот странный трёхлетний мудрец, деловито поправил её в нарезке овощей, показав неожиданное знание кулинарных техник.
«Будто сам поваром был в прошлой жизни», — подумала тогда Розетта, наблюдая, как ловко его крохотные пальчики управляются с ножом. А ведь он действительно нарезал овощи и красиво разложил, а непросто нашинковал как она это привыкла делать.
За прошедшие месяцы она успела всей душой привязаться к юному Кайлосу. Хотя мальчик и не был кровным отпрыском древнего рода, сам маг молнии Торгус относился к нему с такой заботой, будто тот — его собственный сын и наследник.
Каждое утро Розетта ловила себя на мысли, как непохож этот ребёнок на других. У её сестры в деревне подрастал сынишка — в три года тот ещё путался в подоле матери, а Кайлос... Он говорил, мыслил и действовал так, будто прожил целый век.
Особенно ярко вспоминался тот день, когда юный господин впервые поведал ей о «пицце». Она до сих пор видела перед глазами выражение лица Громовержца, когда тот впервые увидел это странное блюдо — круглую лепёшку, щедро покрытую расплавленным сыром и томатами. Его густые брови поползли вверх, нос сморщился от нового аромата... А потом — этот момент истины, когда он откусил первый кусок.
Розетта закрыла глаза, вновь переживая тот миг: как застыли все присутствующие, как медленно прожевал маг, его глаза постепенно расширялись, а в уголках губ появилось нечто, напоминающее... удовольствие?
«Ещё один кусок», — произнёс он тогда, и эти простые слова стали для неё лучшей похвалой.
Съев всю полностью, маг с улыбкой на лице сказал:
— Готовь это каждый второй вечер, — приказал Тор, а на следующий день вручил ей увесистый кошель в награду.
С тех пор Розетта освоила десяток вариаций этого блюда по запискам Кайлоса: с грибами, ветчиной, даже с экзотическими морепродуктами. Деньги от щедрот господина она аккуратно отсылала с месячным караваном своим престарелым родителям в дальнюю деревушку.
Но сейчас все эти мысли разлетелись, как дым. Стрелки замковых часов давно перешагнули за полночь, а юный господин так и не вернулся из Чёрного Бора. Сердце Розетты сжалось от дурного предчувствия — отпустить трёхлетнего ребёнка (пусть и необыкновенного) одного в лес, кишащий магическими тварями...
«Это безумие!» — в который раз говорила она себе, лёжа в кровати.
Решительно закусив губу, она встала, надела халат и направилась к жилищу Флоки. Её шаги гулко раздавались в ночной тишине, нарушаемой лишь тревожным криком совы.
Тук-тук.
Дверь скрипнула, открыв заспанное лицо конюха. Его обычно аккуратная борода была взъерошена, а глаза покраснели от недавнего сна.
— Розетта? Что случилось? — его голос был хриплым от пробуждения.
— Кайлос... «Он до сих пор не вернулся»,