- Ну ма-а-ам… - заныл Митя. – Ма-а-а…
Похоже, он решил, что если получилось выплакать разрешение остаться в доме, то и сейчас можно добиться своего.
- Маму надо слушаться, - строго произнес Афанасий, появляясь на кухне. – На качели можно, но после того, как я их проверю. Веревки могли прогнить. Ты же не хочешь упасть и разбиться?
Вот уж кого Митя слушался беспрекословно. Сейчас же кивнул и замолчал. Вообще, он был послушным сыном, но иногда мог настоять на своем. Все же я мать, я его жалела, а твердой отцовской руки ему не хватало.
- Ульяна, ты чай пила? – спросил Афанасий.
- Нет, уборкой занимаюсь, - ответила я. – Потом Митю уложу. А после, может, и выпью.
- Заканчивай тут, укладывай Митю, а после приходи в столовую. Владияр Николаевич велел тебя к чаю пригласить. Я пока самовар поставлю.
Самовар Афанасий топил по всем правилам, еловыми шишками и пахучей древесной стружкой. И воду для него носил сам из лесного родника.
- Зачем это? – недовольно поинтересовалась я. – Мы же все обсудили.
- Вот у него и спросишь, зачем, - рассердился Афанасий. – Если совести хватит. Сама-то часто других благодаришь?
- Вы правы, - смутилась я. – Простите. Я вас не поблагодарила…
- Меня не надо, - отрезал он. – Это я «спасибо» сказать должен. Как ты в доме появилась, так хозяин словно ожил. А то совсем уж живого мертвеца напоминал. Вот с ним поласковее будь, не со зла он такой.
- Постараюсь, - пообещала я.
Митя уснул быстро, но, когда я спустилась по лестнице, Афанасий уже принес в столовую самовар. Я слышала голоса: Владияр Николаевич и Афанасий о чем-то беседовали. А когда подошла ближе к двери, то поняла, что речь обо мне. Вернее, о нас с Митей.
- …не твой сын, случаем? – услышала я обрывок фразы. – Эта курица не помнит, с кем…
- Владияр Николаевич! – воскликнул Афанасий. – Зачем вы так? Это на вас не похоже.
Я замерла, прислушиваясь к беседе.
- Да, прости, - согласился Владияр Николаевич. – Негоже так о женщине говорить. Но она сказала, что не помнит. Так не твой?
- Такую женщину, как Ульяна, я не забыл бы, - ответил Афанасий. – Скорее, Митя может быть вашим сыном, чем моим.
- Это отчего же моим? – удивился Владияр Николаевич.
- А помните, вы рассказывали, как на Ярилин день девушку встретили? Крестьянку? И так она вам в душу запала, что даже вернуться за ней хотели.
Я забыла, как дышать.
- Хотел, - произнес Владияр Николаевич. – До того, как калекой стал. Теперь-то я ей зачем? А Ульяна – не она. Та хрупкой была, тоненькой. Ее грудь мне в ладонь помещалась. А эта…
Меня бросило в жар. Обо мне говорил Владияр Николаевич или нет, но меня он определенно считал толстой коровой. И это… обидно.
- У нее очень приятные формы, - возразил Афанасий. – Мягкие, уютные.
- Вот и женись, она же тебе нравится.
- И женюсь, - согласился он. – Кстати, где она? Пойду, позову.
Я шарахнулась в сторону кухни, как только ничего не сшибла по пути. Матушка Леля, заступница! Это что же получается? Владияр Николаевич – отец Мити?! Нет, не может быть. Мало ли девок на Ярилин день девственности лишаются! А я, и правда, толком не помню лица того парня.
Проверить легко. Задать тот вопрос… и посмотреть на реакцию.
Так, стоп. Владияр Николаевич – ведун. А у ведунов есть родовые книги. В ней появилась бы отметка о рождении сына? Или нет, если он бастард? У кого бы узнать…
- Ульяна, ты здесь? – На кухню заглянул Афанасий. – А я тебя наверху ищу. Сказал же идти в столовую. Отчего заставляешь себя ждать?
Еще и Афанасий, который жениться хочет. Или это он просто так сказал?
- Чего ты на меня так смотришь, будто я тебя бить собираюсь? – нахмурился Афанасий. – Уж и замечания сделать нельзя? Я старше, ты должна слушаться.
Нет, не хочу я за него замуж. Даже ради Мити… не хочу.
- Да, уже иду, - сказала я, снимая передник. – Простите, пожалуйста.
Как он там велел? Быть ласковее с хозяином? Придется постараться.
Глава 14
Отправляясь на чаепитие с хозяином, я понимала, что пригласили меня не из человеколюбия. Похоже, Владияр Николаевич сильно скучал, сделавшись отшельником. И если меня не получилось выставить вон, хотел развлечься.
Я не ошиблась. Едва вошла в столовую, мне тут же отвели роль хозяйки, отобрав у Афанасия почетную обязанность разливать чай.
- Угощение скудное, ты уже прости, - с насмешкой произнес Владияр Николаевич. – Мы тут по-простому чаевничаем, без изысков.
- Я не голодна, - сдержанно ответила я. – А чаю выпью с удовольствием.
Заваривал его Афанасий, причем из трав. Я чувствовала запах ромашки, мяты, липы, чабреца. То, что нужно для моих расшатанных нервов.
Я поставила чашку перед Владияром Николаевичем, затем налила чай для Афанасия и, в последнюю очередь, для себя.
- Мед хороший, местный. – Владияр Николаевич продолжал изображать гостеприимного хозяина. – Варенье вот… крыжовниковое. Его матушка варила. Внутри каждой ягодки есть орешек.
- Чудо чудное, - вздохнула я, вспомнив, как такое же варенье варила и моя мама. – Благодарю, я обязательно попробую.
Афанасий пил чай молча, вприкуску с сахаром. Брал мелкие колотые кусочки, клал на язык, делал глоток. Надо завтра испечь что-нибудь для него. Или в местной булочной купить, если опять не успею.
- А скажи-ка ты, Ульяна… - Владияр Николаевич, наконец, приступил к допросу. – Где это ты этикету училась?
К счастью, я уже успела собраться с мыслями и придумать, как выкручиваться. Вернее, сообразить, что все мои «странности» можно свалить на легенду, которой я придерживалась.
- Так я же рассказывала, - делано удивилась я. – Где росла, там и научилась.
- Мне, - он выделил это слово, - ты ничего не рассказывала.
Я считала, что Афанасий давным-давно передал все хозяину, но спорить не стала.
- Я сирота, - начала врать я. Хотя это правда. Мама умерла, отец от меня отказался. Сирота. – Росла в ските. В детстве меня взяли в