– Что с Клодом? – обратилась она к Даниелю, в то время как Камилла упрашивала своего жениха немного потерпеть.
– Монахи сказали, что у него хворь, которая сопровождается сильными болями в животе и кровавым поносом. Она возникает из-за того, что люди едят с голода что попало. От этой болезни умерло уже немало солдат герцога.
– Но Клод ведь не умрёт? – услышав последние слова д’Эворта, его невеста жалобно посмотрела на Лоренцу.
– Мы постараемся вылечить его, – успокоила та служанку. – Нужно отнести твоего жениха на кухню и помыть его, а потом дать выпить толчёного древесного угля или настой из одного листка лавра.
Пока Камилла и Катрин занимались на кухне Клодом, дочь Великолепного слушала рассказ д’Эворта о его посещении монастырского госпиталя.
– Если бы ты видела, Лоренца, что там творится! Помещение рассчитано на десять коек, а лежат вдвое больше человек. Считается, что им ещё очень повезло, так как многие умирают прямо там, где их застала болезнь, без всякой помощи. Везде грязь, кровь… Ужасное зрелище!
– Неужели им нельзя никак помочь? – задумчиво произнесла девушка.
Даниель пожал плечами:
– А что тут можно сделать?
– Хотя, – продолжал он, – кое-что мне пришло в голову: я не могу больше смотреть, как рядом гибнут мои земляки, в то время как сам сижу без дела. Поэтому я решил взять пищаль и пойти сражаться вместе с остальными.
– А как же мы с донной Аврелией?
В этот момент на крыльце появилась алансонка, однако д’Эворт, распрягавший коня, не видел её.
– Вы не можете покинуть нас, – продолжала Лоренца, заметив, что её наперсница замерла с помертвевшим лицом. – Мы пропадём без Вас!
– По крайней мере, у вас на одного едока будет меньше.
– Прошу Вас, не делайте этого! Хотя бы ради своего будущего ребёнка!
– Что ты сказала? – растерянно переспросил д’Эворт.
После чего перевёл взгляд на свою возлюбленную:
– Это правда, Катрин?
– Да, – едва слышно произнесла та.
– Посмотрю, как там Клод, – в свою очередь, сказала дочь Великолепного.
Алансонка вернулась через полчаса. Хотя по её сияющему виду сразу было видно, что у них с д’Эвортом всё в порядке, Лоренца всё же осведомилась:
– Что сказал тебе Даниель?
– Господин д’Эворт пообещал, что как только мы вернёмся во Францию, так сразу и поженимся.
Дочь Великолепного вздохнула:
– Я рада за тебя, Катрин. Даниель – благородный человек и наверняка сделает тебя счастливой.
Узнав о помолвке д’Эворта и Катрин, донна Аврелия в первую минуту не могла придти в себя от изумления, а потом разразилась площадной бранью. Однако после разговора с Даниелем она немного присмирела, хотя и не могла иной раз удержаться от едкого замечания в адрес алансонки. Впрочем, Катрин сносила всё с такой кротостью и смирением, что вдове просто не к чему было придраться.
На следующее утро Лоренца сказала д’Эворту в присутствии донны Аврелии:
– Кажется, я придумала, как помочь больным. У нас ведь всё равно половина дома пустует. Почему бы не устроить там госпиталь?
– А кто будет их лечить?
– Я.
– Ты что, шутишь, Лоренца? – подала голос вдова.
– Нет. Мне уже приходилось ухаживать за больными в монастыре Святой Лючии. И сестра Августина говорила, что у меня неплохо получается.
– Даже не думай об этом! Или ты решила превратить этот дом в бордель? Хватит того, что я, благородная дама, вынуждена терпеть здесь присутствие этой…
Внезапно осёкшись, донна Аврелия покосилась на д’Эворта. Видя, что тот нахмурился, Лоренца поспешно сказала:
– Вы ведь не раз говорили о том, что нужно проявлять христианское милосердие к сирым и убогим, заблудшим и больным. Поэтому я думала, что Вы поддержите меня.
– Но чем мы будем их кормить? – после паузы привела последний аргумент вдова.
– Может быть, монахи поделятся едой, если мы заберём у них часть больных?
– И сколько людей ты собираешься привезти сюда?
– Ну, для начала трёх.
– Хватит и одного! Или ты хочешь, чтобы нас ограбили и зарезали в собственных постелях?
Сошлись на двух.
Ещё через два дня д’Эворт и Клод, который быстро пошёл на поправку, отправились в госпиталь аббатства Святого Луки. Назад повозка вернулась с больными. Пока их заносили в дом, Лоренца решила закрыть ворота и неожиданно увидела проезжавшего мимо герцога Орлеанского. С лица Луи исчезло обычное весёлое выражение, он был подавлен и зол. Заметив дочь Великолепного, принц остановил коня:
– Что здесь происходит, мадемуазель де Нери?
– Мы с кузеном и тётушкой решили устроить госпиталь и перевезти сюда из монастыря часть больных, монсеньор.
– Вы это серьёзно?
– Да, монсеньор.
– В таком случае, Вы – святая.
– Нет, монсеньор. Я всего лишь исполняю свой христианский долг.
Герцог Орлеанский на мгновение задумался:
– А не могу ли я чем-нибудь помочь вам?
– Меня беспокоит только одно: тех запасов, что есть у нас в доме, не хватит надолго, чтобы прокормить больных.
Луи вздохнул:
– Ещё немного, и мы все здесь умрём с голоду, если только мой кузен Карл не надумает придти к нам на помощь.
– Надеюсь, Сольё благополучно добрался до Асти, – добавил принц.
Вскоре, прослышав о новой лечебнице, солдаты сами стали приходить к ним, чтобы перевязать раны. Дочь Великолепного старалась никому не отказывать. Проблема, чем кормить больных и раненых, на время тоже была решена. Настоятель Святого Луки выделил им несколько фунтов солонины и мешок муки. Вдобавок, на следующий день после встречи Лоренцы с принцем привезли ещё два мешка, сообщив, что это пожертвование монсеньора для нового госпиталя.
Вся вторая половина августа пролетела для девушки в беспрерывных заботах и хлопотах. Продукты таяли с непостижимой быстротой. В погребе хозяев тоже было хоть шаром покати, на грядках же в саду не осталось ни одного даже самого зелёного овоща. В довершение всего, предсказание донны Аврелии частично сбылось: кто-то украл мула и теперь на конюшне стоял только Ворон. Однако у Даниеля не поднялась бы на него рука. К тому же, без лошади невозможно было перевозить больных.
Дочь Великолепного крепилась