Колокольчик вновь мелодично звякнул…
Гиллель и отец Прохор шагали рука об руку, за ними я углядел рыжий всполох — Мириам тоже здесь.
Перездоровавшись, все столпились возле экрана. Комментарии были излишни.
— Кстати, сэр Фрэнсис, — молчание нарушил Алекс. Заметив Мириам, он слегка поклонился — было видно, что шефу приятно её видеть. — Почему вы пришли именно к нам? Почему не обратились сразу в Совет?
Бэкон тоже опасливо посмотрел на девушку и поёжился.
Ясно: испугался. Война — войной, а своя рубаха ближе к телу.
За Бэконом числится столько грехов, что председатель Совета, не моргнув глазом, мог упечь его в Оковы Справедливости навечно, не задавая никаких наводящих вопросов…
И тут колокольчик звякнул опять — ну прямо день открытых дверей какой-то…
При виде вошедших у меня отвисла челюсть.
Собственно, я даже не сразу понял, что именно вижу.
Леди Анна — в чём-то умопомрачительно дорогом, стильном, с крокодиловой сумочкой и в таких же туфлях. А рядом с ней…
Пришлось протереть глаза, но я всё равно сомневался.
Маша?
Нет, не так.
МАША?..
Короткая мальчишеская стрижка. Волосы выбелены и похожи на лебединые пёрышки. Без тёмной чёлки лицо её сразу открылось, глаза сделались больше, ярче, под тёмными бровями…
Кожаные джинсы и безразмерный вязаный свитер — так сейчас у подростков модно, чтобы нельзя было угадать: мальчик перед тобой или девочка.
И тоже на каблуках. Вместо привычных кроссовок Маша надела короткие полусапожки, как всегда — красного цвета. Но не детского, леденцово-красного, а я бы сказал, ВЫЗЫВАЮЩЕ-красного, который как бы говорит: «я очень дорого стою»…
— А ведь ты хотела новый обрез, — вместо приветствия сказал я.
Губы шевелились с трудом, мозг пытался переварить два события сразу: явление леди Анны, и новую Машу.
— Это ТЫ обещал мне новый обрез, — спокойно и вызывающе ответила девочка. То есть, тьфу. В таком прикиде считать её ребёнком уже не получалось. — Но ты нарушил своё обещание.
— Я могу всё объяснить, — мы стояли друг против друга, и говорили так, словно вокруг не было ни одной живой души.
— Не надо, — Маша шагнула ещё ближе. — Я знаю, что происходит. Но ты мог хотя бы позвонить…
— Я звонил! — тут уже я взорвался. — Я, чёрт подери, звонил тебе сотню раз! Какого хрена ты не брала трубку?..
Глаза у Маши сделались большими, просто огромными, она сунула руку в сумку, но это была новая сумка — никаких привычных рюкзачков, вполне себе взрослый «Биркин».
Телефона там не было — это я понял по её лицу…
Чудненько. Не иначе, Анна постаралась.
Я уже повернулся к ней, чтобы прочесть лекцию о том, как нехорошо забирать детей без предупреждения…
И тут Алекс кашлянул.
Все вздрогнули.
— Звезда моя, а ничего, что мы тоже здесь стоим? — он с намёком обвёл всех присутствующих.
— Упс… — щечки у Маши мило порозовели. От сердца отлегло: она всё ещё — она. Не совсем взрослая, не совсем ребёнок… В общем, всего понемногу. — Здрасьте всем, — она улыбнулась. — А мы с тётей Аней по магазинам ходили.
Я прекрасно знаю: Анна терпеть не может, когда Маша называет её тётей.
— До утра? — скептически спросила Мириам.
Она тоже была Машиной крёстной. Ну, вы теперь понимаете…
Вперёд вышла леди Анна.
— По магазинам мы ходили вчера, — сняв перчатки, она небрежно бросила их на стол. — Но когда приехали на побережье, чтобы пообедать, то увидели… — она многозначительно выгнула идеальную бровь в сторону телевизора.
Ну конечно. Они обе — ведьмы, и плетения Валаамских монахов никак не могли утаить от них явление кайдзю…
— Я сочла, что девочке опасно находиться в городе, и мы сняли номер в загородном отеле, — продолжила Анна.
Я не верил ни единому её слову.
Скорее всего, она действительно хотела похитить Машу — задурить ей голову, и увезти, а потом диктовать мне условия.
Но увидев кайдзю, а затем — и Ктулху, Анна рассудила, что Маше, и что не маловажно, ей самой — будет безопаснее с нами. И вернулась.
— Так вот в чём вы меня обвиняли, — вдруг заявил сэр Фрэнсис, а потом рассмеялся. И смеялся долго, притом — совершенно искренне. — Вы решили, что я разбудил чудовищ. Для того, чтобы похитить девочку… — он аж покраснел, хлопая себя по бокам. — Лестно, лестно, господа… Нет, правда, мне очень приятно.
— Вы хвастались знанием, что сие значит, — хмуро оборвал его веселье Алекс. — Поведайте же.
И тут колокольчик снова звякнул.
В клуб вошел Гоплит.
Он был в ужасном состоянии: лицо наполовину покрыто чешуёй, один глаз почти вытек, правая рука висит плетью…
— Что случилось? — словно приливной волной, нас всех бросило к нему.
— Вы мне ни за что не поверите, — проговорил старый ящер и рухнул, как подкошенный.
Глава 9
Когда все бросились к Гоплиту, мы с Аннушкой остались на месте. По разным причинам. Ей было всё равно, а я и так знала, что с ним всё в порядке.
Нет, повреждения были: сломанная рука, выдранный с корнем глаз… Но также я видела, что он уже начал метаморфозу, и как только она завершится, с ним всё будет ок.
У оборотней такая особенность: они регенерируют, превращаясь. Вот если б он не мог перекинуться — тогда туши свет. Медицина в лечении ликантропов бессильна.
— Ну… Мне пора, — Аннушка взяла со стола перчатки.
Сашхен её услышал. Он ВСЕГДА всё слышит…
Обернулся, посмотрел на крёстную, и в следующий миг уже был рядом.
Когда хотел, он мог двигаться с ПОРАЗИТЕЛЬНОЙ скоростью.
— Останься, — сказал он Анне.
— Прости, не могу. Столько дел…
— Это не просьба.
Голос у Сашхена изменился. Стал ниже, настойчивее. Глаза подёрнулись серебряной плёнкой.
Анна это тоже заметила.
Бросила нервный взгляд в зал, затем уверенно взялась за ручку двери, толкнула…
Сашхен только ПОСМОТРЕЛ на дверь, и она с гулким стуком захлопнулась.
— Что ты себе… — начала говорить Аннушка.
— Пока я во всём не разберусь,