— Так? — спросил Скоков, окинув взглядом свою команду, разбавленную сегодня прикатившим с юга Климовым и его заместителем Смородкиным. Оба муровца находились явно не в форме, ибо по случаю понедельника, а может быть, из-за собственной нерадивости получили с утра пораньше хорошенькую взбучку от начальства, которое вдруг прознало, что личность убитого в квартире Ракитиной до сих пор не установлена. А раз не установлена, то какого черта они вообще в МУРе делают?.. От такой постановки вопроса Климов и Смородкин впали в состояние оцепенелости, которое свойственно домашним животным, в частности, собакам, когда их ни за что ни про что лупят палкой по голове. Обоих в данный момент мучил до похмельной рвоты всего-навсего один вопрос: какая сука их заложила? Кто? Ведь докладная записка из Харькова, в которой сообщалось, что Слепнев погиб в автомобильной катастрофе, легла на стол Климову нераспечатанной и знали о ней лишь двое — хозяин кабинета и его заместитель. Не считая, конечно, людей Скокова, которым Смородкин об этой записке, естественно, доложил.
— Не слышу привычного оживления. — Скоков постучал карандашом по столешнице. — Что скажешь, Виктор Андреевич?
— А что здесь сказать, — пожал плечами Красин. — У меня ощущение, что мы попали в тупик. Более того, мне кажется, что в этот тупик нас кто-то загнал. Умно загнал. Судите сами… — Он загнул мизинец на левой руке. — Первое. У Слепнева имеется загородный дом. Ракитина жила в нем неделю. Но мы этот дом найти не можем. Два наших лучших сыщика… — Он взглянул на Родина и Колберта, сидевших в торце стола, и улыбнулся. — Надеюсь, вы добросовестно искали?
— Мы с Александром Григорьевичем, можно сказать, все Подмосковье прочесали, — вспыхнул Яша. — Рязанку, Ярославку, Каширку — бесполезно! Эта стерва даже район не может вспомнить, где ночевала. Говорит: «Меня ночью привезли и ночью отвезли, так что, извините… В темноте только кошки видят. А я — женщина, и причем, поющая!» — Он почесал затылок и, наконец, выразил то, что думал: — Я Скалона полностью поддерживаю: таких телок можно только доить!
— А не валяет ли она дурака? — спросил Волынский. Он сидел за отдельным, круглым, столиком, предназначенным для чаепития, курил и молча переваривал поступающую в мозг информацию.
— Нет, она не врет, — сказал Родин. — Дело в том, что они выехали на кольцевую, а по кольцевой — хоть к черту на рога катись, а нужный поворот все равно не запомнишь.
— А кто был за рулем, Слепнев?
— Его приятель. Кто — мы так и не выяснили.
— Обслугу в казино пытали?
— Я охраннику у дверей десять долларов сунул, а узнал всего лишь, что тот парень — гусь залетный. И мои денежки плакали. — Яша выразительно посмотрел на Скокова, и тот, не выдержав его страдающего взгляда, пообещал в получку баксы вернуть.
— Что Ракитина в своих показаниях правдива, говорит и то, что она нам довольно обстоятельно и подробно описала убранство дачи Слепнева, — продолжал Родин. — Ее поразило количество фотографий, которые были развешаны на стенах во всех трех комнатах: на кухне, в гостиной, в спальне. На фотографиях, естественно, — хозяин. То в одежде арестанта, то в форме немецкого офицера, то в халате помещика и так далее и тому подобное. Исходя из этого, мы с Яшей решили, что Слепнев — актер.
— Ну и чего вы остановились на полпути? — спросил Красин. — Чего не проехались с Ракитиной по театрам?
— Витя, какое у нас было задание? Найти дачу. И мы два дня добросовестно ее искали. А спросить: «Маша, что вас больше всего поразило на даче?» — я догадался только вчера вечером, когда уже плюнуть хотел… и на Слепнева, и на эту дачу.
— Дело поправимое, — успокоил всех Скоков. — Завтра Яша заедет с утра за Ракитиной, и к вечеру мы узнаем, что на самом деле представлял из себя господин Слепнев.
— Ну, допустим, он петух голландский, — неожиданно подал голос до сих пор молчавший Климов. — Что мы с этого будем иметь? Ровным счетом — ничего. Поймите, нас интересует не сам Слепнев, а игра, которая развернулась вокруг него. И игра очень интересная. Смотрите… Слепнева приговорили к смерти на сходняке, и я думаю, решающим словом было слово Тойоты. Далее. Тойота знал о ссоре между Скал оном и Ракитиной, знал и о связи Ракитиной со Слепневым и обставил дело так, что убитого повесили на Скалона — его, мол, заказ. Убедившись, что мы в эту версию поверили, Тойота решил добить нас — доказать самому себе, что мы — полные идиоты. И подбрасывает нам труп старика Блонского — опять, мол, работа Скалона. И мы снова купились… Я правильно рассуждаю, Семен Тимофеевич?
Скоков поежился под пристальным взглядом своего ученика, но, как это ни горько ему было, пилюлю проглотил. Сказал:
— Грешен, ребята, я действительно подозревал Скалона — думал, свидетелей убирает.
— Мы все так думали, — мрачно процедил Смородкин. — А виноват в этом Гришка Блонский. Это он заявил: «Я и без вас Быку яйца вырежу!»
— Я его, между прочим, в Дагомысе встретил, — сказал Климов.
— Он тебя не узнал? — спросил Скоков.
— Как он меня мог узнать, если мы с ним не знакомы? А вот я его, по фотографиям из дела, моментально опознал. Нахальный парень!
— Чем он там занимался?
— Бизнесом. Интересовался в киосках Роспечати, не поступили ли в продажу игральные карты, которые он заказал специально для города Сочи.
— Странно. — Скоков придвинул к себе перекидной настольный календарь, перевернул несколько листков, и лицо его приняло крайне озадаченное выражение. — Ты не мог ошибиться? Это действительно был он?
— А почему вы сомневаетесь? — в свою очередь озадачился Климов.
— А потому, что сегодня похороны его отца, и по моим сведениям он… Он просто не мог там быть, Костя. Ты ошибся.
— Извините, Семен Тимофеевич, у меня есть доказательства… Мы встретились у киоска Роспечати, а рядом с киоском работал фотограф… «Я Татьяне возьми да в шутку скажи»: Сфотографируйся с этим парнем. А она… — Климов на секунду замялся. — В общем, у меня с ней произошел небольшой скандальчик, я ей сделал строгое внушение, и она после этого внушения восприняла мою просьбу, как правительственный приказ.
— А она-то его узнала?
— В первый момент — нет: не