– Хороший вариант. Да, еще один плюс – мы можем заранее провести в здание человек двадцать под видом строительных рабочих. Но очень важно – содержимое нужно вывезти все целиком, ничего бросать нельзя.
– Хм… То есть это не деньги, – логично предположил Красин. – И что же там такое?
– Картотека Московского охранного отделения.
Лето 1905
Две строчки «Инженеру Майклу Д. Скаммо с благодарностью за помощь и поддержку» меня, скажем прямо, напрягли. Это же будущие биографы непременно начнут копать и вытащат всю мою подноготную на свет – еще бы, стоял у истоков. И бог весть что они накопают о моем происхождении и откуда я вообще взялся, еще не ровен час найдут, что никаких Скамовых в Русской Америке отродясь не было и что появился я со всеми изобретениями да предсказаниями из ниоткуда.
Вечная конспирация делает свое дело: у каждой витрины оглядываешься, каждого куста боишься. Ладно, чего уж сейчас, снявши голову по волосам не плачут, поздно теперь пугаться. Вон, Никола Тесла сейчас вовсю шурует и такие прорывы в будущее устраивает, что даже в мое время с ними толком не разобрались – и ничего, разве что придурочные конспирологи его то рептилоидом, то пришельцем числят, бог даст и на скромного изобретателя не позарятся.
Но надо было что-то говорить, и я поднял глаза от книжки Annalen der Physik со статьей «К электродинамике движущихся тел» на ее автора, написавшего это посвящение.
Альберт сиял.
И я, черт побери, его отлично понимал – с этого опуса в немецком научном журнале началась теория относительности. И хорошо оплачиваемая работа на мою контору никак не сбила Эйнштейна с его пути.
– Альберт, право слово, это лишнее!
– Герр Скаммо, нисколько. Вы сообщали мне об интересных статьях, вы подписали наше бюро на все крупные физические журналы Европы, вы познакомили меня с герром Лебедевым, благодаря чему в следующем номере выйдет еще одна статья, о природе света.
– Ого, да вы, я смотрю, решили перевернуть всю физику?
Эйнштейн скромно улыбнулся:
– Ну, так далеко я не заглядывал, просто кое-какие соображения.
Да, знал бы ты, сколько копий сломают вокруг этих «соображений». Я пролистал тридцать страниц с формулами и вернулся к началу.
– И много у вас еще такого?
– Я сейчас заканчиваю статью о броуновском движении.
– Потрясающе! Такое разнообразие интересов, на самом острие понимания природы… Вы отправляли статьи Лоренцу или Планку? – я вернул журнал уже не будущему, а вполне сегодняшнему гению физики.
– Да, мы обсуждали частности в переписке.
– Отлично, отлично, очень рад за вас. Когданибудь мы повесим в нашем бюро табличку «Здесь работал великий ученый и лауреат Нобелевской премии».
Альберт принял это за шутку, но я-то твердо знал, что так оно и будет.
* * *
Женева ты, Женева, чужая сторона…
Ехать пришлось в первую очередь из-за конфликта с Лениным по поводу статьи с призывами к восстанию, в которой он, сидя в Швейцарии, учил, как надо вооружаться палками и кастетами и добывать оружие, и требовал опубликовать ее в «Правде». Опыт уличных боев у Старика в лучшем случае был почерпнут из книжек, оттого советы русским пролетариям получились, мягко говоря, диковатыми. Исай сам не рискнул ее напечатать и переправил мне и слава богу – это была инкарнация небезызвестного творения «Задачи отрядов революционной армии».
Ильич тем временем начал давить на редакцию с помощью Крупской и, по своему обыкновению, забрасывать Совет, Исполком и газету полными юридической казуистики письмами, ссылаясь на уставы, организационные договоры, прежние решения и заявления. Ну а чего еще ожидать от юриста по образованию? И ведь несколько месяцев тому назад сам написал московским товарищам весьма нелицеприятное письмо об адвокатах (ага, то самое, про ежовые рукавицы), и вот теперь сам действует тем же образом.
Исай попросту выл, поскольку я, отлично зная его острый язык, упросил не реагировать во избежание большой склоки и ленинских обид. За это Андронов затребовал в Женеву меня, разгребать ситуацию, если уж не даю ему слово сказать.
Встретились мы со Стариком в пивной, выбранной и проверенной Никитой Вельяминовым и его ребятами.
– «Милостивые государи! Препровождаю вам при сем мое заявление, служащее ответом на ваш отказ в публикации моей статьи. Представителями моими в третейском разбирательстве являются Шварц и Воинов, мне остается только передать вам мой протест…» – пока Ленин зачитывал мне бумагу, я смотрел на него в упор.
– Значит, «милостивые государи». Не «товарищи», а «милостивые государи».
– Это общая форма подачи заявлений.
– Куда?
– В любые инстанции.
– В любые буржуазные или царские инстанции. А мы все-таки соратники, поэтому давайте определимся, «товарищи» или «милостивые государи», от этого будет зависеть подход к вопросу.
– Товарищи, товарищи, – сварливо согласился Ильич.
– Ну и прекрасно, – я вернул заявление, – тогда в чем, собственно, вопрос?
– Я, как член редакции, считаю необходимым опубликовать эту статью.
– Идущую вразрез с редакционной политикой. Вы же отлично знаете, что Союз Труда и Правды решил не форсировать восстание, а сосредоточиться на забастовочном движении.
– Обстановка меняется, должны измениться и цели.
– Скажите, вы в армии служили? Военный опыт у вас есть? – я чуть было не спросил, читал ли Старик «Учебник городского партизана», но Маригелла еще не родился, как и термин «городская герилья». – Вы призываете к прямому военному столкновению с властью в ситуации, когда у нас нет не то что оружия, но даже достаточного количества мало-мальски понимающих в военном деле людей.
– Их надо искать, налаживать связь, издавать брошюры об уличном бое!
– Все это делается, но пока ничем, в силу нашей малочисленности, кроме Кровавого воскресенья, кончиться не может.
– Так надо не ходить к царю с петициями, а создавать отряды, заниматься разведкой, строить баррикады!
– …которые легко и быстро разбивает артиллерия. А у нас пушек нет, – я встал из-за стола, дошел до стойки, где шепнул пару слов кельнеру, и вернулся назад.
– Оружие необходимо добыть, купить, захватить, в конце концов. В нынешних условиях, когда у нас нет никакой военной организации, ее необходимо создавать в деле!
– Ну так это приведет именно к тому, от чего вы предостерегаете – к беспорядочному и неподготовленному мелкому террору, к раздроблению и уничтожению наших сил.
Тем временем кельнер принес нам большой чайник с кипятком.
– Зачем это? Московское чаепитие хотите устроить? Мне пива вполне хватает.
– Это вам. Вы же рекомендовали «обливать правительственные войска кипятком» и «добывать оружие»? Вон, смотрите, там по улице ходит ажан, ошпарьте его и заберите револьвер.
– Вы с ума сошли! Мы же