От такого неожиданного поворота Илай заморгал, растерявшись:
– Простите?
– Я потерял многих друзей еще в учебке, а вы еще умудряетесь держаться друг за друга. Хорошо бы вам не потерять друг друга в будущем.
Пробормотав слова благодарности, Илай все же отметил про себя, что Михаэлю известно далеко не все.
– А вы знали, что Катерина Дубравина тоже гемм?
– Конечно, – кивнул куратор. – Но такого гемма никогда не было и больше не будет. Теперь ты понимаешь, почему псы Инквизиции так хотели ее заполучить? Они считают ее собственностью Церкви. Только там ее не ждет ничего хорошего.
Вот он – камень преткновения. Илай решил зайти с другой стороны:
– А что об этом думает Орден? О сингонах и обо всем этом.
Михаэль деловито закинул ногу на ногу.
– О, они прекрасно осознают, что сидят на привязи. Даже глава Ордена, Денис Маковецкий, наш бессменный генерал, – криво улыбнулся Сияющий Топаз. – Но, к сожалению, каждый предпочитает молчать. Тот же Габриэль никогда ни на что не решится, поэтому им все помыкают.
В том, как досадливо он поджал губы, Илай прочел глубочайшее разочарование в Сапфире.
– Получается, – осторожно начал Илай, – если мы передадим Катерину Андреевну отцу, мы совершим… клятвопреступление?
На это раз Михаэль подбирал слова долго. Так долго, что Илай начал замерзать по-настоящему. Наконец куратор все же заговорил:
– Ты ведь читал «Наставления Диаманта»? – Илай кивнул. Кто же их не читал? – В них он говорит, что никогда не стремился к власти. К счастью для нас всех, это правда. Я буду честен. – Михаэль подался вперед, заглядывая прямо в глаза Илая такими же ярко-желтыми глазами. – Даже если лично Диамант объявит мои устремления ересью и клятвопреступлением, я все еще предан стране и трону. А это гораздо значимей, чем верность Церкви.
Затем куратор отвел глаза. Проследив за его взглядом, Илай увидел идущую к ним Рину. На этот раз она была одета в скромное платье цвета корицы с белым передником. Поверх все так же красовался куцый заячий тулупчик. Выглядела она вполне довольной.
– Все геммы предпочли покорность, – вполголоса продолжил Михаэль, – а я начал свою борьбу давно и не намерен останавливаться. – Он поднялся на ноги и пошел навстречу к Рине. Но вдруг обернулся и обронил через плечо: – Я буду счастлив, если ты разделишь этот путь со мной. Не только ради себя, но и ради тех, кто тебе дорог.
Рина вприпрыжку прошла мимо Михаэля и, заложив руки за спину, объявила Илаю:
– А у тебя красный нос!
Илай заставил себя непринужденно улыбнуться, хоть от разговора с куратором у него все еще немело лицо.
– Так тебе разрешили оставить тулупчик?
Рина пожала плечами:
– А я не спрашивала. Сначала хотела, но этот господин показался мне таким противным, что я не стала.
Михаэль снова галантно поклонился:
– Не извольте переживать, сударыня. Эта дивная шубка – ваша. А теперь нас ждет столица.
Если бы можно было по своему желанию и безболезненно отойти в мир иной от стыда, Норма бы так и поступила, но увы. Поутру она плохо помнила, что именно наговорила Лесу и Диане, но что бы это ни было, оно заставило их действовать слаженно и на благо отряда. Верней, на благо Нормы. Пока она пускала слюни в подушку, Лес сбегал до лекаря и приобрел какую-то бодрящую микстуру, а потом наносил воды, которую разогрели на печи в подвале. Диана помогла сестре принять снадобье, промыть волосы и немного привести себя в порядок. На большее времени все равно не хватало. Благодаря их усилиям она могла стоять на своих двоих в кабинете Петра Архипыча, пока Диана вдохновенно рассказывала тому про их поездку в Болиголов:
– А ватажники нам и говорят, мол, мы вам сейчас бошки посносим, если не уйдете! А Лес им отвечает, мол, нет, это мы вам бошки посносим! А они…
Писать она, конечно, ничего не стала, зато рассказывала в лицах, меняя интонацию. Петр Архипыч слушал внимательно, изредка посмеиваясь, охая и качая головой. Казалось, будь у него под рукой плошка соленых семечек, он бы принялся их лузгать под увлекательный рассказ.
– А потом мы их погрузили на барку и поплыли в Далень. Там сказали, что дальше будут проводить доследование сами, – подобралась к финалу Диана.
– Значит, им вы статистику улучшаете, а нас позабыли, – укорил Петр Архипыч, но, заметив, как дрожит подбородок Нормы, замахал руками: – Шучу, шучу! Все понимаю: высокий приказ, срочное дело. У вас же, по сути, и выбора-то нет, ребятки. Кто ни прикажет – вынь да положь результат. Уж кто, а я вас за то никогда корить не стану.
Плакать захотелось снова, но в этот раз уже от благодарности за такое щедрое понимание.
– Помню, как отец нашей императрицы, Василий Геворгович, постановил на должность министра мореходства ундина. Вот это, конечно, был скандал. Все чины едва ли не выли – как так, нелюдя на такой пост. А он ведь какой хваткий оказался, что морских ундинов приструнил, и они наши корабли с тех пор не топят. Хорошо, что смогли угодить ему. Благодарности мы от него не дождемся, но я вами горд.
– Да мы не угождали, – возразил Лес. – Мы поехали только правду выяснить.
– И потом, если бы не Никлас, мы бы так быстро не справились, – добавила младшая.
Полицмейстер постучал пером по чернильнице.
– Эх, нам бы такого вот Никласа да в столичный сыск…
– Он даже научил Норму обращаться с кинжалами, – не унималась Диана в похвалах уряднику.
– К слову, как твой глазик? – спросил Петр Архипыч с сочувствием. Норма потупилась и неопределенно покачала головой. – Не грусти, заживет, будешь краше прежнего. А пока считай это боевым ранением, носи с честью.
Норма все это время боялась открыть рот и как-то выдать свое муторное состояние, с которым микстура справилась не до конца, поэтому еле слышно пробормотала слова благодарности.
В это время за окном зацокали копыта и остановился наемный экипаж. Петр Архипыч покосился на окно:
– О, а вот и ваш блудный братец прибыл! Я так понимаю, – проницательно прищурился он, – вас ждут еще дела. Не смею задерживать.
И геммы поспешили через кипящее неутомимой жизнью сыскное управление навстречу Янтарю. Тот успел подняться на жилой этаж и раскладывал на гобеленовом диване какие-то свертки.
– Норма, что с лицом?! – вытаращился он, едва обернувшись.
Она фыркнула:
– Конечно, ты же на меня даже не глянул, когда мы с постоялого двора вышли.
Илай смущенно потер затылок. Ну как можно всерьез сердиться на этого балбеса?
Извинившись, он стал вводить их в курс дела. Оказалось, что на балу-маскараде, посвященном Воротам – кирслявскому празднику прихода весны, – будет проходить награждение отличившихся служивых.
Что-то в его манере склонять голову, в развороте плеч, во всех привычных повадках брата – неуловимо изменилось. Норма поймала себя на тревожном чувстве, что Илай неискренен. Что-то произошло за время, пока они были порознь, и он не собирается об этом говорить.
– …и нас будут награждать почетными знаками вместе с военными.
– Но за что? – не поняла Диана.
– За разрешение казуса в порту, – туманно пояснил Илай. И было непонятно, касается ли это поимки контрабандистов или того, что порты в итоге все же заработали. – В любом случае нам необходимо там присутствовать, чтобы проследить, что передача Катерины отцу пройдет без сучка без задоринки. Я привез нам костюмы.
Диана разворошила первый сверток:
– Это что еще такое?! – возмущенно закричала она. – Я это не надену!
Илай попробовал ее успокоить:
– Да ты пойми, это такая традиция, все должны изображать проснувшихся по весне животных, чтобы привлечь тепло. Языческий обычай, конечно, но Ее Величество…
– Плевать на обычай. Почему мы должны быть в масках медведей? Да я на них смотреть не хочу!
– Слушай, – примирительно протянул Лестер, с удовольствием прикладывая к груди парадный мундир, похожий на военный, – медведи не виноваты, что какой-то душегуб решил