Алтайская избушка с крышей из коры
Большой Салбыкский курган в Хакасии
Шествие решили назвать монстрацией – чтобы избавить демонстрацию от разрушающей приставки
Здесь шаман посылает язычника в православный храм за иконой, а христианин покупает шаманский оберег
Как и все женщины, к которым я испытывал особую симпатию, Кася была сумасшедшей
В верховьях Баргузина, на древнем перекрестке миров.
Здесь самые северные из центрально-азиатских степей упираются в горы и подступающую тайгу
Белоснежные горы, как в Гималаях, но в свежую вкусную воду из бесчисленных ручьев не надо добавлять обеззараживающие пилюли
Художник не касается бересты ни кистью, ни резцом, лишь проявляет узор, заложенный самой природой
«Никакого спасу от коршунов нет. Пару лет назад один так обнаглел, что поднял крышку кастрюли и стащил рыбью голову прямо из кипятка!»
Последним покинул Сибирь Артем Лоскутов. В родном городе бдительные стражи порядка постоянно засыпали его новыми делами, от административных до уголовных, так что работать стало невозможно. Теперь он живет в Москве. Его абсурдистские лозунги выставлялись в Третьяковской галерее.
На карте монстраций под согласное шиканье серьезных властей и суровых революционеров вспыхивают новые города.
У людей, познакомившихся на шествиях, рождаются самые настоящие дети. И даже если движение угаснет, смех рано или поздно победит. Хотя бы потому, что победа без смеха ничего не стоит.
Разговоры в пути
Большое путешествие по России я начал из самого ее центра, с Красноярского края. У меня было желание понять ее, и ни малейшего представления, как этот сделать. Переезжая с места на место, я очутился в Дивногорске – городе состарившихся комсомольцев, который карабкается, словно кошка, по склону холма возле огромной ГЭС. Было странно сознавать, что эта бетонная громадина способна родить и выкормить поселение живых людей. На автовокзале мужик с тяжелым морщинистым лицом вдруг коротко спросил: «Поговорим?» и, не дожидаясь ответа, спокойно и обстоятельно изложил мне всю свою жизнь: как работал шофером, как ездил добывать золото в северные артели, а потом, скопив денег, подался на юга… Ни жалоб, ни восторгов, ни завершенности сюжетов – чистый поток мысли, то ли Фолкнер, то ли Джойс, благо странствовать российскому Улиссу довелось не меньше, чем предшественникам. Сибиряки вообще редко жалуются, но тем поразительней их желание запечатлеть себя в слове, сказанном незнакомцу.
Лишь через несколько месяцев, упустив немало подобных историй, я понял, что этот многоголосый хор и есть способ России говорить с теми, кто хочет ее услышать. Достаточно захотеть, и она сама отыщет тебя, запастись терпением – и со временем неприметные крупинки золота, оставшиеся в памяти от сотен разговоров, сплавятся в драгоценный слиток. И пусть пока мои сокровища не столь велики, голос страны – то юный, то старческий, то женский, то мужской, будет звучать во всех частях этой книги.
• • •
У нас в городе небольшой бизнес – от родителей достался. Но чтобы по-настоящему подняться, надо в политику идти. Только там можно заработать нормальные деньги. Молодые им сейчас нужны.
Президентом-то я вряд ли стану, а вот мэром Иркутска – вполне возможно. Надеюсь, глава района до поры не догадается, на чье место я мечу, иначе плакал мой бизнес…
Мы с подругой вчера заявление в ЗАГС подали.
На свадьбу человек пятьсот соберется, у нас, бурят, иначе не бывает. Расход, конечно, большой. Даже кредиты в банках дают специальные. Но это окупается – ведь каждый гость какую-то денежку принесет. Недавно приятель женился – так на дом и машину хватило.
Откуда, спрашиваешь, в машине православная икона? Мне шаман сказал: надо, мол, из церкви оберег принести. Против христианских злых духов. Передай-ка флакончик с рисом из бардачка. Священную гору проезжаем, сыпануть надо. Так полагается. Рис кидать, обряды шаманские проводить, монгола кормить. Иначе большая беда может случиться. Если слушаешься шамана – все хорошо в семье будет, без ссор и болезней. А ламам я не верю. Говорят, когда-то на Ольхон монголы пришли. Плохо им там было, но никто из бурятов не помог. Так и умерли они от голода. Теперь каждая бурятская семья должна по вине своих предков кормить одного из тех монголов. У меня, шаман сказал, черный монгол. По весне сметану жарим, мясо, потом часть сжигаем на костре – пусть покушает.
• • •
Развалили! Все развалили, сволочи! Петра I на них нет. Тот бы живо порядок навел. Люди работают за копейки, кредитов по дурости набрали, а как отдавать? Лапшу ротом хлебать будут, на кишке экономить, но машину с японской свалки купят. Все на Европу смотрят. У тех автомобили – и себе хотят, в пробках сидеть. Что ни крестьянин – то обезьяний. Так и живем в Чите. Серое вещество, знаешь ли, очень серое.
• • •
Зимой 2010 года мы с другом по льду перешли Байкал. Все семьсот километров. Тащили за собой сани весом больше центнера. Суровые морозы, сильный ветер. Пока этот маршрут одолели без кайтов и собак, только своими ногами, лишь четыре экспедиции. Мы пересекли озеро за двадцать четыре дня и шесть часов, это второй результат во всем мире.
На пятый день, когда уже далеко отошли от земли, к нам подъехал человек на «Буране». До ближайшей деревни – сотня километров. Ума не приложу, откуда он там взялся.
Мы думали, сейчас предложит помочь, а он первым делом, не успев поздороваться, спросил, есть ли у нас регистрация. Я сказал, что есть, а на самом деле не было. Он кивнул и уехал. Когда я работал в Москве во времена Союза, то видел, как буксировали самолет Матиаса Руста. После байкальской экспедиции я думаю, что все его неприятности были из-за отсутствия регистрации. Посреди озера у нас сломалась палатка. Пришлось везти новую. Ее доставил следующей ночью военный корабль на воздушной подушке. До конца путешествия мы гадали, сколько это будет стоить. Наверняка ведь огромных денег! А с нас