Монстрация
На центральной улице Новосибирска шумел большой митинг. Вздымались алые лозунги, слаженно звучали речовки. Если бы старенький коммунист из дома напротив, отложив «Правду», выглянул в окно, он бы удовлетворенно подумал, что первомайская демонстрация за последние годы сильно выросла и оживилась. Мурлыкая: «И Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди», он бы вновь взялся за газету, но тут до его слуха внезапно бы долетели странные выкрики митингующих.
– Сорок два! – вопили одни.
– Светофор! – подхватывали другие.
А третьи и вовсе чеканили шаг под «Тараканище» Чуковского.
Тогда бедный пенсионер наверняка бы вгляделся в кумачовые транспаранты и с ужасом прочитал на одном из них, который высоко поднимал парень в увешанной значками шляпе: «Вся власть воображению!» Рядом две девчонки с подчеркнуто строгими лицами несли картонное предупреждение: «Добро не дремлет!» Рыжая женщина постарше щеголяла кокетливым: «Хочу шампанского, фруктов и последствий». А на самом крупном плакате и вовсе было написано невообразимое: «Монстрация за мократию». Потому как за окном шумела не демонстрация, а нечто прямо противоположное.
Пародии на митинги в России не редкость. Перформансисты московской группы «Радек» вставали во главе толпы, переходившей улицу на зеленый свет, поднимали бессмысленные лозунги и моментально превращали спешащих на работу, ничего не подозревающих людей в манифестантов. К первомайскому шествию двухтысячного года пристроились художники, начертавшие на плакатах предложения услуг: «Сочинения. Рефераты», «Нелинейный монтаж. Видеосъёмка», «Уроки химии»… Но подлинно народное движение зародилось в Западной Сибири. У его истоков стояли молодые художники из группы CAT Максим Нерода, Екатерина Дробышева и Артем Лоскутов.
– Шествия коммунистов в нашем городе были ужасны, – вспоминает Артем, который и сам был сторонником коммунистических идей. – Люди хотят построить новый мир. Почему же их митинги – такое убогое и бессмысленное зрелище? Чтобы эту бессмыслицу подчеркнуть, мы хотели влиться в их ряды с какой-нибудь глупостью. Написали манифест – приглашение сделать художественную инъекцию серому мрачному городу. Все лозунги проданы, все воззвания лишены смысла, остается лишь недоумевать. Думали, придет десяток человек, а явилось восемьдесят. Нацболов – единственной молодежной политической движухи – было в три раза меньше, чем нас. Остальные – бабушки и дедушки.
Шествие решили назвать монстрацией – чтобы избавить демонстрацию от разрушающей приставки. За несколько лет новосибирские «монстры» побили старых «демонов» по всем статьям. На монстрацию ходили уже тысячи человек. Из Новосибирска она распространилась в другие крупные города.
– Новосибирск скучный. Здесь некуда больше пойти, чтобы тебя не обвешали флагами, а на ухо не орал паренек из столичного бойз-бенда, – продолжал Артем. – Монстрация – это самая демократичная художественная акция. Участвовать могут и ребенок, и бабушка. Некоторых детей несут в животах с надписью «Он все видит». Даже из Красноярска и Барнаула приезжают. Мы жалуемся, что в нашем городе ничего нет, а люди из Новокузнецка отвечают: «Имейте совесть!» В Европе сел на автобус – и через пару часов ты в другой стране. А у нас проехал семьсот километров – и ты в Омске. Повернул в другую сторону – оказался в Томске…
В стране, где демонстрации любых политических партий унылы и похожи, особенно остра необходимость в чем-то ином. Ведь освободиться можно, только вырвавшись за рамки, посмеявшись над ними. Традиционный лозунг первомайских демонстраций «Мир, труд, май!» не менее абсурден, чем монстрационное «Если сопротивление, то ом!». Но старый абсурд – с серьезным напыщенным лицом, а молодой научился над собой смеяться. Он сознает, что не имеет смысла. Не здесь ли глупость соединяется с мудростью? Это веселый и непристойный бахтинский карнавал, та самая насмешка и над чересчур серьезной властью, и над чересчур серьезными оппозиционерами, без которой невозможно отринуть прежний образ мысли и прийти к новому. Вот только старый мир никогда не сдается без боя. И средства у него против шутников совсем нешуточные.
– В 2009 году митингу компартии перестали давать главный проспект. Мы пошли без коммунистов и согласований, – вспоминает Артем. – Все обошлось, а через неделю меня позвали в центр по борьбе с экстремизмом. Побеседовать. Я говорю: «У меня времени на вас нет, предзащита диплома на носу. Давайте в другой день, и вообще – лучше оформим наши отношения документально, повесткой». Тут посыпались угрозы: мол, мы тебя и так задержим. А я им: «Сперва предъявите ордер. Я в кино видел, что бывают ордеры на арест». Вечером меня взяли у дома, посадили в тачку, отвезли во двор. Сидим, ждем. Я спрашиваю: «Что тупим? Бить собрались или разговоры разговаривать?» Потом доставили понятых и говорят: раз уж тебя задержали, надо обыскать. Порядок такой. Милиционер полминуты вертел сумку в руках, делал вид, что не может открыть, отворачивался… Даже понятые это признали. Наконец, он высыпал мои вещи, и сверху в сумке оказался пакет с травой. Состригли мне ногти, сняли отпечатки, да только на пакете их, понятно, не было. Экспертиза показала, что я ничего не употребляю. Месяц посидел в СИЗО, в итоге меня оштрафовали на двадцать тысяч. Не милиционеров же сажать, которые улики подбрасывают.
Сейчас создателей монстрации разметало по всему миру. Екатерина Дробышева стала специалистом по латиноамериканской культуре, много времени проводит в Мексике. К новым монстрациям она относится скептически. Максим Нерода уехал в Берлин, где работает веб-дизайнером.
В центре «Дунгур», что означает «Бубен», страждущих принимают шаманы
Над нами с криком дерутся коршуны. Подлетая к сопернику, птица сильнее хлопает крыльями, чтобы ударить на полной скорости
Седой рыбак быстро перебирает сеть. Сильные жилистые руки с хрустом вывертывают рыбу из ячеек и бросают в ящик на дне лодки
Крошечный паром перевез нас через Енисей (на берег его пришлось втаскивать, по-бурлацки впрягаясь в длинную шлею)
«Должно быть, кто-то подсчитал, что платить пособия дешевле, чем поддерживать колхозы. Но как потом людей заново научить работать?»
Сюда стремились в поисках Шамбалы, но в священных местах не караулят на каждом углу алчные гуру. Это место – Горный Алтай
Выпив