— Проверьте, вопрос серьёзный, — снова мне: — Во сколько вы стартуете к немецкой границе?
— В шестнадцать по местному.
— Успеем. Продолжайте ралли, Сергей Борисович, и больше ничего не опасайтесь.
Не знаю, какой властью обладал тот генерал и какую должность занимал, но практически вся дорога до Познани и по самому городу кишела советскими армейскими патрулями. Поляки, заявлявшие, что в 1944−45 гг. немецкая оккупация сменилась советской, могли довольно потирать руки с выражением «мы же говорили».
Самое интересное наблюдалось раньше Познани, после КП за Лодзью. Там столпились 9 машин с польскими номерами: 5 «Фиат-128» и 4 «Фиат-125», один «сто двадцать пятый» разбился на допе и сюда не доехал. Экипажи, выдворенные из салонов, о чём-то лихорадочно спорили с армейцами.
— Знаешь, что полякам говорят солдаты? — довольно зажурчал Иван. — Хоть по губам не читаю, но готов поспорить: «по-польски не понимаю, ждём переводчика из Варшавы».
— Ну, это день ждать! — я позволил себе размечтаться.
В итоге ко времени закрытия судейских протоколов два «Фиат-125» так и не появились в Берлине. Соответственно, заводская команда, представляющая собиравшее их предприятие, получила дисквалификацию. Доехавшие могли рассчитывать только на что-то в индивидуальном зачёте вроде утешительной премии «тише едешь — дальше будешь», у каждого из поляков в карте значилось штрафов на сотни очков, вписанных инспекторами ВАИ за нарушение ПДД, и достаточно много за опоздание часа на четыре. Апеллировать, что военная полиция не имеет права наказывать частников, конечно же — не имеет, никто из пилотов не решился.
Засада по старой памяти подошёл к нам с Брундзой. Стояли на какой-то большой площади, арка с конями, в общем — не знаю, где это, Берлин мне не знаком.
— Мужики! Жестоко, неспортивно… И справедливо. Нас предупредили, что русские не победят ни в коем случае. Но что кирпичом в стекло… Пшепрашам. За всех нас извиняюсь и прошу понять.
— Надеюсь, что высокое начальство договорится, чтоб больше не хулиганили. Не выводить же армию на улицы при каждой международной гонке!
— Ты прав, Серж. Но сделали вы это зря. Подстегнули недовольство оккупацией и социалистическим режимом.
Он ушёл. Я видел, что литовец скорее согласится с поляком, чем с генералом, бросившим на гонку ВАИ, и увёл разговор в другую сторону.
В столице Восточной Германии мы провели два дня. Смотались на экскурсию по городу, в ноябре не радующему глаз, отоварили марки в магазинах, я прикупил кассеты к магнитофону «Грундиг», приобретённому на чеки с прошлого ралли, водители проверили машины и тронулись в обратный путь. Поскольку шли колонной, и риск нападения был невелик, я снова посадил за руль Валентину — до Бреста. Ваня, узнав о таком решении, безропотно отправился в «икарус» со словами — и вам интимнее, и мне спокойнее.
На «интимные» темы заговорили всего раз, уже ближе к Бяла Подляске.
— Серёжа, ты правда задумался, что я могла получить кирпичом по сопатке? Спасибо. Тронута.
— Командир экипажа отвечает за весь экипаж. Кирпич мог угодить в любого из нас. Ты хоть и не в протоколе, но когда в машине — тоже экипаж. Только не спрашивай, кто мне дороже — ты или штурман, хорошо?
— Хорошо! — ответила она, удовлетворённая ответом, пусть неполным, я умолчал, что больше всего пострадал бы и расстроился, попади кирпич в мою физиономию.
А так больше трепались на бытовые темы. Как Валентина осталась одна, что вряд ли рассчитывала на чью-то помощь, спасибо, что старый папин друг оказал протекцию в команду МАЗа.
— Вышла бы замуж в Вильнюсе, осталась бы там, гоняла на самых быстрых в мире «жигулях».
— Был роман с гонщиком… С женатым. Поэтому бесперспективный.
За Брестом я пересел за баранку, и так докатили до Минска. Сам в штурманском бдел, не доверяя водительнице. Валя, умостившись справа, моментально уснула на штурманском и очнулась только за Столбцами, засмущалась, в знак искупления вины налила мне кофе из термоса и покормила бутербродом.
Прямо семейная идиллия! Но мы — не семья.
Глава 8
ОБХСС
Высоцкий вызвал меня к себе с самого утра, прошло всего дня три после возвращения из нервного московско-ГДРовского ралли. В его кабинете сидели двое молодых мужчин до 25 лет неприятного вида, очень лощёного — в дорогих одинаковых кожаных куртках. Мой начальник нажал на кнопку селектора:
— Мариночка! Срочно зайдите ко мне в кабинет. Да, немедленно.
Один из парочки махнул перед носом раскрытым удостоверением, не дав ничего в нём прочесть, и приказал:
— Гражданин Брунов! Пройдёмте с нами. Никакую «Мариночку» мы ждать не намерены.
Я демонстративно уселся на стул около стола Высоцкого и закинул ногу на ногу. Раз тот велел кого-то ждать, стоит немного потянуть время.
— Для начала дайте рассмотреть, что написано в вашем удостоверении, если не представились. Пока я не знаю, кто вы, не обязан следовать за вами даже в рай.
— В рай ему захотелось… — пробурчал второй. — Миша, дай ему прочитать, что у тебя в корочках, и пошли.
Я прочитал вслух:
— Оперуполномоченный отделения ОБХСС Заводского района города Минска старший лейтенант Завьялов Максим Геннадьевич. Очень приятно. Расскажите, товарищ Завьялов, на каком основании я должен следовать за вами?
— Так ты отказываешься?
— Нет, почему же, на сотрудничество с милицией нацелен всегда — радостно и с песней. Только, как я понимаю, вы должны предъявить мне постановление, протокол какой, хотя бы повестку.
— В райотделе предъявлю. Ну, ты идёшь? Или наручники надеть?
— Ещё раз. Чтобы вести меня куда-то, подчёркиваю: абсолютно добровольно с моей стороны, я должен знать — за что меня арестовали.
— Постановление на арест с санкцией прокурора у вас имеется? — добавил Высоцкий.
— Я что-то пропустила?
В нашей напряжённой компании появился пятый участник. Видимо, та самая Мариночка. Опера, видимо, что-то знали про неё, потому что ближайший ко мне шепнул: «бля, принесло её…».
— Самое интересное пропустили, Марина Францевна, — сообщил Михаил Степанович. — Двое сотрудников Заводского ОБХСС намерены силой увести нашего сотрудника Сергея Борисовича Брунова, не сообщая — за что.
— Адвокат Минской коллегии Марина Рудельман, Заводская консультация, представляю интересы МАЗа и, при необходимости, его сотрудников. По поручению товарища Высоцкого принимаю защиту Брунова. Постановление об избрании меры пресечения, протокол задержания по 119-й, постановление о принудительном приводе или хотя бы протокол об административном нарушении у вас имеется?
Росточком меньше