— Сколько пан предлагает?
Он назвал сумму, торговался вяло, мол — не устраивает, ещё походи по базару. В итоге отсчитал нам мятые десятизлотовые купюры и за колёса, и за шаровые. Потом дал совет, стоивший не четырёх, а десятка шин: не возвращаться на трассу здесь, лучше проехать до центра Тересполя, повернуть после костёла налево и только там вернуться на шоссе, потому что недалеко от границы наверняка сидит в засаде дорожная полиция. Я пожал его тёмную от въевшейся грязи руку, в чём-то собрат, и погнал в центр — весьма аккуратно, там знаки 40.
Ваня, долго не въезжавший в мои маневры, оценил непреходящую мудрость вождя экипажа, только когда мы первыми из всех советских машин миновали КВ, имея запас времени в четверть часа. Позже узнали, что польские «народные» полицаи выщемили всех гонщиков с номерными знаками СССР, вписали им недетские штрафы, опустив в турнирной таблице, продержали каждую машину около получаса, включая «икарус» и МАЗ-техничку. Легковушки из Польши, ГДР и ЧССР проехали пост с ветерком и беспрепятственно. Вот так евродемократы любят советских граждан!
Получая карту допа на КП, мы с Ваней, конечно, об этой подляне не имели понятия. Пока ждали очереди на старт, я долил топлива. На сотке наша «шестёрка» жрёт умеренно, не больше обычной серийной машины, но штатный бак на 39 литров явно маловат для спортивной езды, там и 20 литров на сотку может сгореть.
В общем, погнали в ночь при свете батареи из шести фар по маршруту, никогда мной не хоженому, по чужой стенограмме. То есть если Ваня читает, что через триста метров крутой поворот и за ним прямая дорога, то я должен принять это на веру и пройти его на максимальной скорости, а фары выхватят пейзаж за поворотом только после выхода из него. Вдобавок, скоростной режим выбираю точно также — лишь при свете фар, прыгающем по кустам да по деревьям.
Нервная система привыкла к полёту в неведомое наугад и на «авось», но упрямое рациональное сознание подсказывает: рано или поздно во тьме ждёт нежданчик. Вдобавок полил дождь.
Вопреки наихудшим предположениям мне для начала повезло. С ревом форсированного до недоступной мне мощности двигателя нас обогнала литовская «шестёрка» и поморгала аварийками. Приняв приглашение, я уцепился за хвост. Стасис? Кастис? Наверно — кто-то из них. Они часто ездят в Польшу, вполне вероятно, уже ходили этот доп.
Прибалты протянули меня километров 40 из 76-километрового участка, иногда не используя полных возможностей подготовленного и заряженного «жигуля». Коллеги моргнули огоньками и исчезли впереди, когда до финиша, по подсчётам Вани, оставалось чуть больше десятки, по пути до прощания с лоцманом мы обогнали несколько «вартбургов», «шкод» и польских «фиатов», стартовавших ранее.
А потом раздался мощнейший удар, в лобовом образовалась здоровенная дыра, остатки стекла-триплекса прогнулись внутрь.
— Очки! Выдавливаем стекло!
От резкого торможения оно вылетело на капот и упало впереди, а я снова надавил на газ до полика.
— Что это было? Птица?
— Вань, потом. Не отвлекайся.
— Да… Прыжок-трамплин, 300!
Ехать в очках можно, но на них нет стеклоочистителей. Я едва видел дорогу через размытые капли, трикотаж подшлемника моментально намок. Штурману пришлось не лучше.
Когда затормозили на КП, я, наконец, обернулся и увидел на заднем сиденье, что именно вышибло нам стекло. Там лежал кирпич! Fair play (честная игра) по-польски. Выскочил вместе с штурманом, закричал судье, что в нас засадили кирпичом, едва не убили кого-то из экипажа, скорость-то больше сотни… Судья заявил, что не понимает по-русски. Я повторил на ломаном английском — с тем же успехом. Потребовал полицию — здесь явное покушение на нашу жизнь. Поляк, уловив знакомое слово, просветил: нет здесь никакой полиции.
— Сергей! Пока мы не ёхнем его домкратом по голове, сволочь не врубится.
Вопреки заверениям о непонимании русского, гадёныш, услышав угрозу, отступил на шаг, подняв ручонки с флагом, мокрым от дождя.
— Руки марать? Поехали.
Вот так, с мокрыми рожами, мы дотянули до Варшавы, выдержав среднюю скорость. Было уже под утро, дотерпели до МАЗа и «икаруса». Высоцкий заикнулся, что стоило ждать на трассе подхода технички, а штраф за опоздание аннулировали бы за кирпич в стекло, и сам осёкся, понимая: паны заявят, что мы сами себе высадили лобовик, лишь бы не получить минусовые очки за медленную езду.
Установка нового стекла — быстро, но я уже не стал ждать и отправился прикорнуть хоть несколько часов, на ралли надо дорожить каждой минутой сна.
Валя не дорожила, подорвалась и накинулась на меня, едва только поднялся в «икарус».
— Что с вами случилось? У тебя нос — как наждаком тёртый!
— Случилось. И если бы ты ехала на заднем сиденье посерёдке, вечная па-амять. Поляки засадили кирпичом в лобовое.
Об этих польских проделках писал в мемуарах Олег Богданов, не верилось. Даже на ралли Париж-Афины с нами бодались только гонщики, никто не пытался повредить машину. И вот — первый же раз в ПНР принёс целый комплект подарков.
Степашина, не слушая протестов, залила мне в нос протаргола, заставила глотнуть аспирина, боялась — простужусь. Не слушая, что литр адреналина в крови сильнее литра антибиотиков, упорхнула доставать Ивана.
Едва выспавшийся, я привёл «шестёрку» в составе колонны к Королевскому замку над Вислой, там движение автотранспорта запрещено, как и на Красной площади, но из нас делали шоу.
Присутствовали человек двенадцать из дипмиссии, в том числе — Чрезвычайный и Полномочный Посол Советского Союза, несколько армейских генералов из ЗГВ, другие официальные лица, от поляков — тоже богато. Лились речи о нерушимой польско-гэдеерово-советской дружбе, о прогрессе автопрома социалистических стран, а когда у микрофона распинался очередной чин, на этот раз — восточно-немецкий, я покинул кучку пилотов и отправился прямо к послу.
— Уважаемый! В этой стране ездить небезопасно и бессмысленно! — перед словом «стране» я вставил весьма недипломатическое прилагательное и кратко рассказал о «честной игре» по-польски. Посол переменился в лице, зашипел: «Прекратите устраивать международный скандал!»
Меня оттащили в сторону двое в штатском с ГБ-шными замашками и пара военных — подполковник и полковник, закончив движение напротив генерал-майора в общевойсковой повседневке — плащ хаки и фуражка.
— Вы правду говорили?
— Спросите моего штурмана, а также техников, менявших стекло и достававших кирпич. Что касается дикой задержки у Тересполя, подтвердят все советские члены делегации.
Приняв к