— Не привыкать, — опустился я тяжело в кресло. Я был зол. На Донну, на ее тупых адвокатов, которые либо совсем идиоты, либо не имеют на нее влияния, либо вообще работают против нее. Вытащив мобильный, я быстро нашел ее номер и, глядя на Майка, принялся слушать гудки. Знал, что возьмет. Изображала же из себя смелую…
— Господин прокурор…
— Получил твое послание, — перебил жестко.
— Я вам ничего… — охрип ее голос.
А у меня снова заплясали кровавые точки перед глазами. Кровь ударила в голову, и я стиснул зубы:
— Уже собрала вещи?
— Вы, может, не поняли, но я к вам не собираюсь, — взяла она себя в руки. — Вам еще не звонили? Сегодня в шестнадцать предварительное слушание в суде по моему делу.
— Я дал тебе сутки, — сурово перебил ее снова. — Они истекают сегодня вечером. Если не окажешься у меня — я выцарапаю тебя из любой щели, куда бы ни забилась. И поверь — суд, который ты сегодня собрала посмотреть на свое личное унижение, только вздохнет от облегчения.
Я поднялся и стремительно вышел из кабинета. Не хотелось, чтобы кто-то слышал. Сначала мне хотелось быть жестким с ней, но сейчас я боялся ее сломать, потому что в следующих словах явно слышался хруст:
— Зря ты так думаешь, — дрогнул нервно ее голос.
— Я думал, твоим словам можно доверять. Ты просила день.
— Я не на равных с тобой, господин прокурор, — а вот теперь голос окреп, а я замер посреди коридора, сжимая кулак и тяжело сглатывая. Дальнейшее направление выбрать не составило труда — я зашагал в сторону уборной. — Но бежать не собираюсь. Просто не намерена отдаваться по первому твоему приказу.
— Отдашься по второму, — прорычал, хлопая дверью туалета. Она снова выводила меня из себя, бесила зверя неподчинением и дерзостью. — Знаешь, как я не люблю голодать, Донна?
— Мне так не показалось. Голодаешь профессионально, вот только на пользу тебе не идет.
Мы незаметно вступили в брачную перебранку двух недовольных зверей. Это у нее не было зверюги? Черта с два — я ясно слышал ее самку за злым голосом в трубке.
— Тебе тоже, — прорычал и усмехнулся, давая голос своему зверю. Мне нужно было услышать, что скажет ее вторая ипостась. — Брось, дурочка. Я не хочу снова попортить тебе шкурку в порыве страсти. Ты же знаешь, что ты — моя.
Дрожь. Предвкушающая дрожь завибрировала на нервах. Только Донна своего зверя не слышала:
— Не думаю, мистер Харт. Вы ошиблись. И я буду доказывать это до последнего.
И снова бросила трубку. А я сдавил свою в пальцах с удлинившимися когтями. Легкие медленно заполнило горячим воздухом, а из ноздрей едва не пошел пар. Если бы она знала, с каким огнем мы оба сейчас играли. Я думал, что наваждение прошло, но ошибся. Кое-как разжал ладонь, бросил аппарат на раковину и поднес руки к крану.
Все померкло. А перед глазами снова стояла она — мокрая, задыхающаяся и стонущая между мной и стенкой. Когда я успел запомнить ее в деталях? Но эти детали скрежетали в голове, высекая искры — маленькая темная родинка за ухом, шрам на запястье правой руки, простая сережка-гвоздик без камня, плотное спортивное белье, сдающееся когтям, как масло раскаленному ножу…
Не знаю, сколько я простоял, оперевшись на раковину и, пытаясь взять себя в руки. Ясно было одно — она меня провоцирует. И удастся мне устоять или нет — хороший вопрос. Но и не явиться на слушание я не мог…
Глава 8
…Оповещение о нем ждало меня в почте, когда вернулся в кабинет. Но не успел вчитаться в список оснований для слушания, меня вызвал к себе Спенсер.
— Какого черта это все значит?! — ткнул он мне на новостной канал, вещавший из плазмы о моем обвинении.
— Что вы хотите от меня услышать? — сложил я руки в карманы, останавливаясь между Спенсером и экраном так, чтобы тот не мог видеть новости.
— Куда ты вляпался, Харт? — поднялся он, копируя мою позу.
— Я бы поставил вопрос по-другому — куда меня вляпали.
Он сузил глаза:
— Есть основания подозревать?
— Пока нет. Но я работаю над этим.
— Не над тем ты работаешь. Мне не нужны подобные скандалы в отделе! — указал он за мою спину. — Какого черта ты еще тут, а твоя самка вытворяет черт-те что? Ты хватку потерял, Харт?
— Я дал ей сутки, сэр, — еле процедил через сжатые зубы. — У девочки нет ответа на мою привязку.
— Что? — сморщился он. — Она что, из тех недоразвитых?
Слова покоробили так, будто в тишине кто-то провел когтями по металлу.
— Я бы предпочел, сэр, чтобы в моем присутствии о моей избранной так не отзывались. — Голос наполнился рычанием, а пальцы еле успел сжать в кулаки, пока когти не вспороли ткань брюк.
— Приношу свои извинения, — уселся Спенсер в кресло, хмурясь. — Ты уверен, что тебе это нужно? Я бы подключил связи…
— Не стоит, сэр.
— Харт, я не планирую тебя терять.
— Об этом нет речи.
— Ты берешь себе в пару женщину, которая уже доставляет тебе одни проблемы.
— Я все решу.
— Реши быстрей, — надавил он. — Потому что если увязнешь в личных проблемах, меня это не устроит. Для высшего сословия идеальная пара — не блажь, ты же знаешь.
— Знаю. Но чего стоят мои дела, если делаю их только, пока мне удобно и закон прикрывает? С ней — все против меня. Но это же не значит, что я должен предать свои принципы. Зачем я вам без них?
Спенсер сгорбился в кресле, складывая руки перед собой на столе:
— Хорошо, — кивнул задумчиво. — Иди.
* * *
Я смотрела на мобильный уже несколько минут, а все еще слышала голос Харта, заблудившийся эхом внутри. «Ты же знаешь, что ты — моя». Эти его слова были сказаны каким-то незнакомым голосом, от которых внутри все пошатнулось и задрожало. Последствия? А если я и правда становлюсь его, просто запоздало реагирую?
Его комментарии прессе я смотрела сквозь пальцы, растекшись по столу.
«…Мне очень жаль, что ей пришлось ощутить на