Совершенно верно, всем этим вещам — и многим, многим другим — посвящали свое время наши ослепленные невежеством предки. Воистину, нам стоит ценить свои свободы.
Сердитый ученый, минус — как он не уставал горько напоминать — некоторые важнейшие списки слов, был перенесен самым быстрым реактивным самолетом в область к югу от Нанси, которую в те давние времена укрывала огромная черная тень инопланетного корабля.
Здесь он узнал о своей задаче от делегации ООН, чью нервозность вовсе не смягчило новое, тревожное развитие событий. Другие инопланетяне вышли из корабля, неся множество гигантских предметов из мерцающего металла; далее пришельцы собрали из этих предметов некую машину — она была выше любого небоскреба, когда-либо построенного человеком, и издавала шум, словно разговаривающее само с собой разумное существо. Первый инопланетянин по-прежнему учтиво стоял поблизости от исходивших потом дипломатов, время от времени произнося речь на языке, который почти забыли к тому дню, когда был заложен краеугольный камень Александрийской библиотеки. Люди из ООН отвечали, отчаянно надеясь компенсировать жестами и мимикой незнание пришельцем языка. Намного позже комиссия антропологов и психологов блистательно выявила трудности физического общения жестами с существами, которые обладают — подобно этим пришельцам — пятью ручными придатками и единственным немигающим сложным глазом, похожим на глаза насекомых.
Тяготы и метания профессора, бродившего по миру за инопланетянами в попытках накопить пригодный к употреблению словарный запас на языке, особенности которого можно было лишь предположить на основании скудных примеров, предоставленных человеком, страдавшим нелепейшим из иностранных акцентов, — все эти мучения ничего не значили в сравнении с тревогой, испытываемой представителями мирового правительства. Ежедневно они наблюдали, как инопланетные гости перемещаются на новое место и собирают там колоссальное строение из мерцающего металла, которое ностальгически бормочет себе под нос, словно вспоминая далекие фабрики, давшие ему жизнь.
Само собой, всегда присутствовал инопланетянин, который отрывался от своих явно надзирательских обязанностей, чтобы произнести небольшую речь; однако даже великолепные манеры, которые он демонстрировал, терпеливо выслушивая пятьдесят шесть ответов на пятидесяти шести языках, не помогали рассеять панику, разражавшуюся всякий раз, когда человеческий ученый, оглядывая мерцающие машины, касался выступающего края и тут же съеживался до размеров булавочного острия. Это случалось не постоянно, однако достаточно часто, чтобы вызвать у людей-распорядителей хроническое несварение и бессонницу.
В конце концов, загубив большую часть своих нервных клеток, профессор достаточно поднаторел в языке, чтобы говорить на нем. Он — а посредством него и весь мир — услышал следующее.
Инопланетяне являлись представителями высокоразвитой цивилизации, распространившей свою культуру на всю галактику. Осознавая ограниченность еще недоразвившихся животных, недавно захвативших господство на Земле, они в некотором роде подвергли нас доброжелательному остракизму. До тех пор, пока мы или наши институты не разовьются до уровня, допускающего, скажем, хотя бы статус кандидата в члены Галактической Федерации (в течение первых тысячелетий — под спонсорским поручительством одного из более старших, распространенных и важных представителей данной Федерации), — до этого момента любое нарушение наших уединенности и невежества — за исключением нескольких научных экспедиций, проведенных в условиях строжайшей секретности — было строго запрещено общим соглашением.
Несколько индивидуумов, нарушивших это правило — что сильно отразилось на нашей расовой психике и дало обильную пищу господствующим религиям, — подверглись столь стремительному и суровому наказанию, что на протяжении некоторого времени дальнейших нарушений не происходило. Наша кривая роста выглядела достаточно удовлетворительной, чтобы давать надежды, что в ближайшие тридцать-сорок веков мы сможем стать кандидатом в члены Федерации.
К сожалению, обитатели данного звездного сообщества весьма сильно различались как по этическим мировоззрениям, так и по биологическому строению. Многие виды заметно отставали в социальном развитии от денди, как себя назвали наши гости. Один из этих видов, раса ужасных червеобразных организмов, известных как троксксты — почти столь же продвинутые технологически, сколь отсталые морально, — внезапно заявил свои права на роль единоличного абсолютного правителя галактики. Они захватили контроль над несколькими ключевыми солнцами и сопутствующими планетарными системами, а после целенаправленного истребления порабощенных рас объявили о своем намерении обречь на безжалостное вымирание любой вид, не способный усвоить на примере этих наглядных уроков ценность безоговорочной капитуляции.
В отчаянии Галактическая Федерация обратилась к денди, одной из старейших и бескорыстнейших, но в то же время могущественнейших рас цивилизованного космоса, и поручила им — как военной силе Федерации — выследить трокскстов, разгромить места их незаконного владения и навеки уничтожить их военную мощь.
Этот приказ едва не запоздал. Троксксты повсюду заполучили такое преимущество, что денди могли сдержать их лишь путем колоссального самопожертвования. Веками конфликт перемещался по нашей огромной островной вселенной. В результате густонаселенные планеты были уничтожены, солнца — взорваны в новые, а целые звездные скопления — стерты в завихрения космической пыли.
Недавно ситуация временно зашла в тупик, и обе стороны, измотанные и запыхавшиеся, использовали перерыв, чтобы укрепить слабые места по своим периметрам.
Таким образом троксксты в конце концов переместились в прежде мирную область космоса, где, среди прочих, располагалась наша солнечная система. Их совершенно не интересовала ни наша крошечная планетка с ее скудными ресурсами, ни наши соседи вроде Марса и Юпитера. Они основали штаб-квартиру на планете Проксимы Центавра — ближайшей к нашему солнцу звезде — и раскинули свою оборонительно-наступательную сеть между Ригелем и Альдебараном. Здесь денди прервали свои объяснения, чтобы уточнить, что межзвездные стратегии слишком усложнились, и их описание требовало трехмерных карт; поэтому они предложили нам принять простое утверждение: чтобы нанести быстрый удар и разгромить позиции трокскстов на Проксиме Центавра, им, денди, требовалось основать базу внутри вражеских путей сообщения.
И самым подходящим местом для такой базы была Земля.
Денди многословно извинились за вторжение в наш мир — вторжение, которое могло дорого нам обойтись на нашей хрупкой стадии развития. Но, как они объяснили — на безукоризненном бенгальском, — до их прибытия мы, по сути, сами о том не догадываясь, стали сатрапией кошмарных трокскстов. И теперь можем считать себя освобожденными.
Мы горячо поблагодарили их за это.
Кроме того, гордо заметил их лидер, денди ведут войну во имя самой цивилизации, против врага, столь ужасного и непристойного по своей природе, столь отвратительного по своим поступкам, что он недостоин называться разумным. Они сражались не только за себя, но и за каждого преданного члена Галактической Федерации, за каждый мелкий, беззащитный вид, за каждую примитивную расу, слишком слабую, чтобы противостоять разрушительному агрессору. Останется ли человечество в стороне от такого конфликта?
Человечество