вырвался из ножен и воткнулся
в землю за три взгляда от Гэсэра —
глубоко вошел, по рукоятку.
“Почему и отчего такое?” —
про себя сказал Гэсэр и вынул
Книгу Судеб, и тогда Гэсэру
тайное из тайных приоткрылось.
Вычитал он, что в смертельных схватках
Гал Дулмэ еще не победили,
что не до конца искоренили
Гал Дулмэ, что если взять с собою
женщину, махающую саблей,
то об этом пожалеть придется,
так как зло большой бедой вернется…
“Посмотри-ка, что там над тобою?
Погляди-ка в потолок, хозяйка!” —
так сказал Гэсэр жене злодея,
и она на потолок взглянула.
В тот же миг Гэсэр своею желтой
саблей с головы до самых пяток
женщину рассек и изумился:
Гал Дулмэ беременной оставил
юную супругу — из утробы
выпал семимесячный ребенок.
Недоносок стал кричать и плакать:
“О Гал Дулмэ, отец мой, где ты?
Я десять месяцев[180] не пробыл
в утробе, чтоб на свет родиться,
когда отца враги убили!
Когда б доношенным родился,
то раздавил бы я Гэсэра
одной лишь правою рукою!
Пусть силы зла его прикончат,
когда придет мне срок родиться,—
с войной пришедшего Гэсэра
пусть уничтожат злые духи!
Когда б доношенным родился,
то задавил бы я Гэсэра
одной лишь левою рукою!
Когда-нибудь на бой с Гэсэром
я выйду сам — и стану биться
с ним до поры, пока железо
стремян в боях не изотрется,
пока его последний отпрыск
не станет годным для сраженья[181], —
вот так начну ему вредить,
вот так Гэсэру стану мстить!”
И задумался Гэсэр над бранью
и заносчивостью недоноска,
и сказал: “Ах ты, бодун безрогий,
мстить собрался и вредить собрался —
ишь ты, род мой истребить собрался!..”
Взял Гэсэр стрелу, что раньше прочих
выпускается в бою из лука,
что хангайскою не зря зовется
и не зря черно ее железо.
Взял он желтый лук, не знавший сбоя,
тетиву порастянул тугую
до головки той стрелы, до среза
наконечника и беспощадно
в грудь стрелой ударил недоноска.
Но, едва коснувшись детской кожи,
боевой железный наконечник
весь расплющился и размягчился.
Взял Гэсэр копье волшебной силы,
что могло растягиваться в схватке,
кости пробивая не тупиться
и в крови врага не размягчаться,—
им и живо! ударил недоноска.
Но, едва коснувшись детской кожи,
острое копье переломилось.
Но, едва коснувшись детской кожи,
лезвие стальное искрошилось.
Без оружия Гэсэр остался,
а малец еще и усмехался.
Взял Гэсэр свой нож булатный желтый
с родовой тамгой на рукоятке
и кромсать принялся недоноска.
Отступил Гэсэр, из дому вышел,
отыскать велел Заса Мэргэна.
А Заса Мэргэн уж был в дороге.
Он, когда Гэсэр вдову зарезал,
огорчился: “Брата ты жалеешь,
а убить красавицу не жалко!
Ты, Гэсэр, воюй себе и дальше,
я же возвращусь домой, на небо”.
Доложили баторы Гэсэру,
что Заса Мэргэн оставил войско.
Им Гэсэр признался: “Мы убили
Гал Дулмэ, но зла не победили:
семимесячный его ребенок
нас грозится извести под корень,
а прикончить я его не в силах —
не берет его мое оружье!”
Баторы нашли Заса Мэргэна
и пойти назад уговорили,
рассказав ему, что объявился
отпрыск Гал Дулмэ, что недоносок
изничтожить всех и вся грозится,
и никто не знает, как с ним биться:
он ни стрел, ни копий нс боится.
Подошел Заса Мэргэн к ребенку —
поглядел ребенок на бурхана
полными презрения главами
и сказал, как перед гем Гэсэру:
“Я десять месяцев не пробыл
в утробе, чтоб успеть родиться,
когда Заса Мэргэн с Гэсэром
пришли и Гал Дулмэ убили!
Когда б доношенным родился,
то я Гэсэра удавил бы
одной лишь правою рукою!
Когда-нибудь на бой с врагами
я выйду сам — и стану биться
до той поры, пока железо
стремян в боях не изотрется,
пока последний их потомок
лук удержать в руках сумеет, —
так мстить я тугэшинцам стану,
так изводить их не устану!”
Потому Гэсэр с Заса Мэргэном
поспешили обратиться к Небу —
семь небесных кузнецов[182] позвали.
Семь небесных кузнецов спустились
в Средний замби и, над недоноском
кованый железный дом поставив,
начали небесными мехами
раздувать огонь, каля железо.
Как пораскраснелись стены дома —
заглянули внутрь, а недоносок
там сидит и с ненавистью смотрит.
Как посыпались из дома искры —
поглядели внутрь, а недоносок
там сидит, но — тая, сокращаясь,
до клеща в размерах уменьшаясь,
и бубнит все то же, что и прежде:
“Я возвращусь — и стану биться
до той поры, пока железо
стремян в боях не изотрется,
пока последний ваш потомок
копье в руках держать сумеет, —
так изводить вас не устану,
так мстить Абай Гэсэру стану!”
И едва договорив, ужасный
недоносок сделался чуть виден:
стал клеща ничтожнее и меньше,
и уполз, куда-то подевался —
видно, в Нижний замби он убрался.
46. Торжество победителей
Посчитав, что все же победили
подлого врага и что удачу,
словно жеребенка, уловили,
баторы Гэсэра и все войско
повскакали на коней — и дружно
порешили направляться к дому.
Но перед отъездом все владенья
Гал Дулмэ подвергли разрушенью:
родники его позамутили,
травы на лугах повырывали —
все его