Нейтон обвинил меня в воровстве…? Светловолосых целительниц вокруг драконов не так уж много вьется. Они абы кого к себе не подпускают. Сомнений нет: в розыск объявлена именно я. Мои портреты висят по всей столице. За мое местонахождение объявлена награда в сто золотых! Удивительно, как Ромул не связал ту целительницу и меня. Или связал…?
- А на Драконьем тракте ее, случайно, не разыскивают? – решилась уточнить я.
Ромул скосил на меня подозрительный взгляд. Не нравятся ему такие расспросы.
- Да откуда ей там взяться-то? – нахмурился он. – Разбойников на ту дорогу не пускают, нападений нет. Даже мелкие воришки туда не суются. Опасно это. Драконы всех отлавливают.
Я решила прекратить расспросы. По всему выходит, что меня ищут, как преступницу. Не как исчезнувшую девушку, не как благополучную жительницу столицы, а как воровку.
Наверное, именно в этот момент я начала осознавать, что ждать спасения не стоит. Более того, мне нужно сидеть тише воды ниже травы. Я ведь не знаю, что Сильвестр наговорил сыну. Возможно, убедил его в том, что я сбежала с другим. А может, и сам пожалел о том, что отпустил меня, и теперь ищет, чтобы закончить начатое.
Я думаю, во время беременности мне лучше не попадаться на глаза драконам. Так будет лучше для меня и для ребенка.
Мы приехали в другую деревню. Меня привели в избу, из которой доносятся слабые стоны роженицы, ворота двора распахнуты. Я сразу поняла: женщина обессилена. Она лежит на простыне, огромный живот встал колом. Мне хватило беглого взгляда, чтобы понять: ребенок в ее утробе еще жив, хоть и держится из последних сил, как и мать. У обоих дела плохи.
- Малыш застрял, - вынесла я свой вердикт, осмотрев женщину. – Как вас зовут? – обратилась я к роженице.
- Анрика… - выдохнула она из последних сил.
- Анрика, нам с вами придется потрудиться вдвоем, иначе ничего не получится. Я помогу вам, сниму боль, придам сил и постараюсь развернуть малыша. Не бойтесь, ему нужна лишь небольшая помощь. Но вы должны тужиться из-за всех сил. Понимаете? Так сильно, как только сможете.
Женщина сжала челюсти и решительно кивнула. Я и сама вижу, как она, бедняжка, устала и измучилась.
- Я верю в вас, Аника. Вместе мы справимся!
Первым делом я обезболила женщину, насколько это возможно. Как только пришла очередная схватка, я с помощью магии повернула малыша на ширину ладони, чтобы головка смогла войти в таз.
А на следующей схватке малыш родился. Я только и успела поймать его, теплого, маленького, мокрого.
- Светлая Матерь, - пропищала я, держа в руках младенца. Он даже не заплакал, лишь слабо захныкал. Такие тяжелые роды сказались на малыше, он слаб, но серьезных повреждений я не вижу.
У меня забрали ребенка и принялись омывать и пеленать его, а я занялась роженицей. У нее большие разрывы и общее истощение. Когда я сделала все, что было в моих силах, встала на ноги и почувствовала сильную слабость. Голова закружилась, в глазах потемнело.
Меня подхватил кто-то из мужчин. Уложили на лавку, дали напиться воды. Живот скрутило от тошноты, но каким-то чудом все осталось в желудке. Вскоре я поняла, в чем причина – мой резерв почти пуст. Я отдала почти все силы матери и ее ребенку, и мои собственные силы оказались подорваны.
Следующие несколько месяцев я не помню. Все дни слились в один, наполненный тяжелым, раздавливающим чувством тошноты. Я засыпала и просыпалась с тошнотой, жила с ней и в какие-то моменты даже мечтала умереть. Это чувство сожрало меня и полностью опустошило. Почти вся принимаемая пища просится наружу. Я погрузилась в уныние и пустоту, не в силах думать, переживать и беспокоиться. Я вся – желудок. Уж тем более, в таком состоянии я не могла никогда ждать.
Нейтон исчез из моих мыслей, будто его стерли ластиком. Что с ним? Где он? Да какая разница! В любом случае ему сейчас лучше, чем мне. Он не мучается от токсикоза, не проводит все дни на крестьянской лавке, не мечтает умереть, лишь бы не чувствовать весь этот кошмар.
Думаю, я пережила эти три месяца только благодаря приютившим меня крестьянам. Радир пристально следил за тем, чтобы никто ко мне не приближался. Подавал воду, кормил и ни разу не попрекнул меня. Позволил оставаться столько, сколько нужно, хотя ничего не мешало ему выгнать полуживую чужачку. Радир отказывал всем, кто приезжал и просил вылечить родственников. Мне предлагали все, что только есть в крестьянском хозяйстве. Даже коров и лошадей!
Но я не могу ничем помочь несчастным. Беременность отнимает у меня все силы, сжигает магию и ресурсы организма. Я никогда не думала, что этот процесс может быть таким тяжелым. Теперь понятно, почему драконы рождаются так редко. Выносить драконенка – это настоящий титанический труд. Я буквально чувствую, как он тянет из меня все мои силы, магические и физические. Нет, мне не жалко! Пусть малыш берет все, что ему нужно, вот только, боюсь, у меня не хватит силенок.
Возможно, будь рядом его отец, он смог бы делиться со мной своей драконьей магией, но его нет и не предвидится.
Когда я начала ловить на себе тревожные взгляды Радира и его семьи, то поняла, что выгляжу совсем плохо. Так смотрят на почти покойников, которые одной ногой уже стоят в могиле. Я и так была худая, а сейчас и вовсе похожа на тень. Не хочется это признавать, но, кажется, я умираю.
В ту ночь мне было особенно плохо. К тошноте и слабости прибавились жар и боль внизу живота. Я металась в полубреду, а в моменты просветления отчетливо чувствовала, что теряю ребенка. Беременность обрывается.
- Нет, - простонала я, и кто-то заботливо вытер пот с моего лба. – Нейтон… Где ты пропадаешь, ящер…
Нейтон ничего мне не ответил. Я провалилась в забытье и вдруг увидела трехглавого дракона. Огромного, величественного, с огромными желтыми глазами. Все три головы уставились на меня, а затем открыли пасти и изрыгнули огонь.
Пламя окутало меня, словно теплое одеяло. Почему-то я не