— А они не ушли. Мы их уничтожили, почти всех.
— Как? Я принес вам оружие против них, — я вытащил ЭМ-гранату, — но чем воспользовались вы?
Деревьям не нужно было прикасаться к гранате. Чем они смотрели, я так и не понял, но их зрение явно покрывало значительно более широкий диапазон, чем человеческий глаз.
— Интересный изгиб ветви, интересное решение, — ответило дерево. — Мы пришли примерно к тому же, только немного другими методами. Развернули, повернули вспять процесс фотосинтеза в одном из диапазонов. Это было больно, но не смертельно. Жаль, что это заняло время, и многие ушли в землю. Мы возьмем чертеж, если ты его дашь.
— Вы сказали «почти» всех? Куда ушли оставшиеся?
— Один. Он не ушел. Мы его пленили. У нас с ним идет долгий, и очень сложный разговор.
— Пленили?
— Да, пленили. Спеленали, обездвижили, запутали в корнях, зарыли в листве, обвили ветками. Пленили.
— Он же бесплотен.
— Ветки тоже бывают разные.
I. Глава 6. Допрос с пристрастием
Призрак парил внутри круга из пяти деревьев, лишь иногда подергиваясь, словно проверяя незримые путы на прочность.
Ананси остался снаружи, после коротких переговоров я взял с собой лишь одного паука, своего любимчика — желтого, для поддержания связи и, так сказать, развития дипломатических отношений. Основная часть пауков Ананси осталась за периметром леса. Все-таки у этих двух видов долгая и тяжелая история.
— Мы разговариваем с ним долго, — сложились в слова листья на дереве, сопровождающем меня. Ему все-таки пришлось двигаться, и дерево было недовольно. Тележка дребезжала по металлическому полу, я думаю, что где-то внутри, на собственном языке, из дерева исходил поток ругани. Но я его не слышал. Листья не показывали эмоции, если они вообще существуют у деревьев.
— Мы разговариваем, и он разговаривает. — продолжило дерево, сделав паузу, остановив тележку, прижав ее как можно ниже в полу и, в дополнение, еще прижавшись к кадке соседа. Небольшой старый корень, выступающий с краю над землей, шевельнулся, чуть двинулся вперед и закопался в землю соседнего горшка. То ли чтобы так общаться. То ли просто чтобы укрепиться в земле. — Но наши разговоры ни к чему, мы не понимаем, что оно говорит.
— Призраки захватили уже несколько рас, и сумели им как-то объяснить, что от них требуется. И вам сумели.
— Может, этот глупый? Или мы нечаянно сломали ему ветки? Он говорит, но мы не понимаем. Может, это мы перестали чувствовать правильный свет?
— Ну что ж, давайте послушаем. Только у меня нет приборов, чтобы его слышать.
Дерево помолчало. Не знаю, насколько можно выразить нерешительность конфигурацией листьев, но мне все равно почудилась нерешительность в его словах:
— Можно, ты сходишь к принтеру сам? Сейчас мастера сделают тебе транслятор в твои диапазоны, в звук, в твой свет. Заберешь и вернешься. Очень не хочу шевелиться еще раз. Я не двигалось столько со времен ростка.
* * *
Со звуком было сложнее. У деревьев оказалось оригинальное понимание моего диапазона. Слышать то я слышал, но это было на грани писка, и звук казался очень неприятным. Как и сам призрак, впрочем.
Звук не пошел, поэтому я ограничился световой гаммой. Призрак что-то вещал, а я смотрел на смены световой гаммы на условном переводчике. Его назвали транслятором, но он не переводил смысл, значения, лишь переводил электромагнитные колебания в другой диапазон, который я мог воспринять.
Слушал, а дерево показывало мне, какие вопросы они задают. В принципе, их немного, деревья по кругу задавали одни и те же вопросы, иногда добавляя что-то, что, наверное, могло причинить призраку боль. И тогда он просто верещал, яркость его речи увеличивалась, цвета менялись быстрым непрерывным калейдоскопом.
Постепенно я начал ловить какие-то закономерности, вылавливать условные фразы, повторяющиеся комбинации.
Вопросы деревьев отличались простотой. И их было немного. Кто ты? Зачем ты здесь? Почему вы напали? Откуда вы пришли? Что вам надо под сенью ветвей? Кто ты?
Вопросы шли по кругу. И призрак, корчащийся от боли, не мог не отвечать. Я очень быстро понял, почему деревья его не понимали. Призрак, можно сказать, откусил себе «язык», ту часть себя, что могла быстро транслировать его язык, делая его понятным прочим. Сейчас же мне на экран выдавалась не речь. Ни устный, ни письменный язык. Это были скорее мысли конструкта, по крайней мере то, что было максимально к этим мыслям.
Призрак не был разумен, это я понял очень быстро. Но имел при себе все первичные рефлексы и обладал огромной самостоятельностью при выборе вариантов решений. Никто не пошлет слишком тупую машину через вселенную, поставив задачу но при этом не дав инструментарий для ее решения. Фактически, это электромагнитные создания были псевдоразумны. Вряд ли обладали самосознанием, или вообще чем-то, что позволило бы им задуматься над собой, собственными действиями и своим местом в мире. Но рефлексы у них были, и инстинкт самосохранения, по крайней мере в каких-то пределах, тоже. Призрак может умереть, как герой, исполняя свое предназначение. Но предпочтет выжить, если это не будет противоречить первичным императивам. И он чувствует боль, чем и пользовались сейчас активно деревья.
Он понимал вопросы. И его внутренний поток сознания даже отвечал на них. Просто уничтожив встроенный транслятор, сложную волновую систему для перевода своих мыслей на чужие языки, он не позволил деревьям понять его ответы.
Зато в конце концов их разобрал я.
Кто ты? Электромагнитный конструкт, разведчик, агент влияния.
Зачем ты здесь? Ведутся поиски возможностей, ведутся поиски шагающих.
Почему вы напали? Проводился сбор ресурсов для остановки утечки данных с корабля, касающихся нашего присутствия.
Откуда вы пришли? Издалека. Значительно дальше того места, что вы можете хотя бы вообразить.
Что вам надо под сенью ветвей? Проводился сбор ресурсов для остановки утечки данных с корабля, касающихся нашего присутствия.
Кто ты?
Я решил разнообразить вопросы.
— Новые вопросы. Кто твой создатель?
Через паузу двойного перевода я получил ответ:
— Нет информации.
— Что вы делаете с шагающими?
Тут деревья заволновались, и пришлось сделать паузу и разъяснить им концепцию. Конечно, со значительно большим удовольствием я продолжил бы оставаться просто еще одним колонистом, но нового шанса допросить призрака может и не появиться. Нужно было чем-то жертвовать.
Использовать их втемную не получится. Не тогда, когда перевод требует не просто механического переноса значений слов с