Мой фонд процветает. После того как Лейла сделала серию постов о детях-сиротах, к нам хлынули пожертвования. Когда я просматривала цифры на экране компьютера, по спине пробегали мурашки — то, что начиналось как маленький проект, превратилось в нечто серьезное, значимое.
Мы открыли еще два направления: помощь одиноким матерям и образовательные программы для выпускников детских домов.
По ночам я часто просыпаюсь с новыми идеями, записываю их дрожащими со сна пальцами в блокнот, который теперь всегда держу у кровати. Я полностью погружена в работу, и это помогает не думать о прошлом. Или почти не думать.
Сегодня у нас благотворительный вечер в самом престижном отеле города. Я стою перед зеркалом в гардеробной, перебирая пальцами шелковые и бархатные платья. Каждое из них хранит воспоминания — это надевала на юбилей свадьбы, это на выпускной Мурада, это купила в Милане во время последней совместной поездки… От этих мыслей пересыхает во рту, и я отпиваю воды из стакана, стоящего на туалетном столике.
Наконец я надеваю новое темно-синее платье, которое подчеркивает мою все еще стройную фигуру, которую поддерживаю регулярными тренировками и занятием йогой, да и без правильного питания никуда. Ткань приятно обволакивает тело, прохладная и гладкая. Застегивая молнию на спине, чувствую, как мышцы спины напрягаются. Раньше Рамазан помогал с этими молниями… Теперь я научилась справляться сама.
Делаю элегантную прическу, собирая волосы в низкий пучок, оставляя несколько локонов обрамлять лицо. Мои пальцы двигаются уверенно, словно это не я, а кто-то другой управляет ими. Легкий аромат духов — сандал и амбра — окутывает меня, когда я наношу их на запястья и за уши. Кожа под ними на мгновение холодеет, а потом согревается.
В зеркале отражается женщина, которую я с трудом узнаю — уверенная в себе, с прямой спиной и ясным взглядом. Не та сломленная Рания, которая рыдала ночами в подушку три года назад. Морщинки вокруг глаз стали глубже, в волосах появилось больше седины, но взгляд… взгляд изменился больше всего. В нем читается опыт, самодостаточность, внутренняя сила. Глубоко вдыхаю, расправляя плечи, и ощущаю, как натягивается ткань платья на груди.
Мое сердце бьется ровно и сильно. Я готова.
Отель "Золотая корона" встречает гостей роскошной иллюминацией, освещающей фасад здания в стиле модерн. Мой водитель останавливает машину у главного входа, и мраморные ступени, влажные от недавно прошедшего дождя, поблескивают в свете фонарей. Швейцар с идеальной выправкой открывает дверь, и прохладный осенний воздух на мгновение смешивается с теплым воздухом вестибюля, вызывая легкую дрожь на моей коже.
На вечере собирается весь цвет общества. Бизнесмены с идеально подстриженными бородами и в безупречных костюмах, женщины в вечерних платьях, сверкающих драгоценностями. Политики, представители искусства, все, кто может и хочет помочь детям без родителей. Бальный зал отеля освещен сотнями свечей и хрустальными люстрами, их свет отражается в начищенном до блеска паркете. Негромкие звуки струнного квартета заполняют пространство, не мешая разговорам.
Спина прямая, голова гордо поднята, улыбка вежливая, но сдержанная. Лишь легкое покалывание в кончиках пальцев выдает волнение, которое никто не заметит.
Я произношу приветственную речь, стоя на небольшом возвышении. Микрофон прохладный в моей руке, и я крепче сжимаю его, боясь, что дрожь в пальцах станет заметна. Рассказываю о наших проектах, благодарю спонсоров. Мой голос звучит удивительно спокойно и уверенно, хотя внутри всё сжимается от внимания сотен глаз. Когда я говорю о детях, которым мы помогли найти новые семьи, горло перехватывает от волнения, и я делаю паузу, отпивая глоток воды из стоящего рядом стакана. Прохладная жидкость скользит по пересохшему горлу, возвращая способность говорить.
— Каждый ребенок заслуживает любви и заботы, — слова идут от сердца, и я чувствую, как в груди разливается тепло. — И каждый из нас может подарить частичку этой любви.
Звучат громкие апплодисменты, мне очень хочется верить, что ониискренние и это греет душу. Мои щеки слегка горят, то ли от волнения, то ли от едва заметного смущения. Несколько человек даже встают, аплодируя, и это вызывает странное чувство — смесь неловкости и глубокого удовлетворения.
После официальной части начинается фуршет. Серебряные подносы с изысканными закусками и бокалами шампанского перемещаются между гостями, несомые официантами в белоснежных перчатках. Аромат свежих цветов смешался с запахами дорогих духов и терпкой ноткой выдержанного вина. Переходя от группы к группе, ощущаю, как натягиваются мышцы лица от постоянной улыбки. Поддерживаю светские беседы, соглашаюсь на фотографии. Это тоже часть работы — быть лицом фонда, его душой. Хотя быть у всех на виду мне очень неудобно.
Один из политиков слишком крепко пожимает мою руку, почти до боли, рассказывая о своей поддержке социальных программ. Его дыхание пахнет мятными леденцами, которыми он, очевидно, пытается замаскировать другой резкий запах. Мне приходится сделать шаг назад, чтобы создать комфортную дистанцию.
— Мама, позволь представить тебе нашего нового спонсора, — говорит Ахмет, неожиданно возникая рядом и мягко касаясь моего локтя, избавляя от навязчивого собеседника. Его прикосновение теплое и успокаивающее, как всегда.
Он подводит ко мне высокого мужчину в идеально сидящем костюме цвета графита. Легкий запах дорогого парфюма с нотками кедра и кожи достигает меня.
— Самир Мамедов, недавно вернулся на родину после многих лет за границей, — продолжает Ахмет, и его голос выдает искреннее уважение к этому человеку.
Поднимаю глаза и встречаюсь с внимательным взглядом карих глаз, глубоких и проницательных, словно они видят не только внешнюю оболочку, но и что-то глубже. Это вызывает странное чувство — смесь дискомфорта и интереса, от которого внутри что-то трепещет, как не случалось уже давно.
Самир выглядит немного старше меня — благородная седина на висках, морщины в уголках глаз, которые, кажется, появились от частых улыбок, а не от забот. Но его осанка, подтянутая фигура говорят о том, что он следит за собой, да и взгляд прямой и цепкий.
— Очень приятно познакомиться, Рания, — произносит он, и его голос звучит глубоко и мягко, обволакивая как бархат. Его рука повисает в воздухе, протянутая для рукопожатия, я замечаю на крупной руке массивный перстень с темным камнем на безымянном пальце. — Наслышан о вашей работе, Рания. Впечатляет.
Мое имя в его устах звучит по-особенному, словно он пробует его на вкус. По моей спине пробегает легкая дрожь.
— Благодарю, — отвечаю с натынутой улыбкой, протягивая свою руку и