Оборачиваюсь, а там старшие сыновья, тоже с букетами пионов — Мурад держит нежно-розовые, а в руках Ахмета — ярко-малиновые. Мы знаем предпочтения Лейлы. В горле перехватывает от неожиданной нежности. Воздух внезапно кажется густым, насыщенным, его трудно втянуть в легкие.
— Мои хорошие, — только и могу выдавить из себя, чувствуя, как глаза наполняются слезами.
Мурад, всегда более эмоциональный из двух старших, обнимает меня, осторожно, словно боится сломать. От него пахнет свежим одеколоном и кожей его куртки. Ахмет стоит рядом, переминаясь с ноги на ногу, но затем тоже присоединяется к объятию. На мгновение меня окутывает тепло их тел, и я чувствую себя защищенной, как не чувствовала уже давно.
— Смотрите, вот они! — восклицает Мурад, первым заметив Лейлу и Фарида, идущих к нам через зал прилета.
Лейла, увидев нас, ускоряет шаг, почти бежит, ее длинные волосы развеваются за спиной. Солнечные лучи из высоких окон аэропорта создают вокруг нее золотистый ореол. Фарид идет следом, улыбаясь своей спокойной улыбкой и тащит чемоданы за двоих. Моя девочка бросается мне на шею, обнимает так крепко, что я едва могу дышать. Ее волосы пахнут самолетом и какими-то новыми духами — цветочными, незнакомыми.
— Мама, мы так скучали! — Лейла целует меня в щеку, ее глаза сияют. — Ты не представляешь, как там круто! В Лондоне весна, все цветет!
Фарид подходит спокойнее, обнимает меня более сдержанно, но я чувствую, как его руки крепко сжимают мои плечи.
— Привет, мам, — говорит он тихо. — Хорошо выглядишь.
Мое сердце переполняется любовью и гордостью. Они все здесь, все четверо, мои дети. Мое богатство, которое никто не сможет отнять. Внезапно понимаю, что улыбаюсь — широко, искренне, всем лицом. Впервые за долгие месяцы эта улыбка не требует усилий.
Глава 18
Дом наполняется смехом и разговорами. Воздух вибрирует от множества голосов, и я чувствую, как напряжение последних дней медленно отпускает мои плечи, уступая место теплой волне, разливающейся по телу. Давно забытое чувство умиротворения, словно шелковое покрывало, окутывает меня.
По дороге домой младшие в красках описывали старшим свою поездку в Лондон. Их голоса сливались в мелодичный поток, от которого у меня слегка кружилась голова, но это было приятное головокружение. Я ловила каждое слово, каждую интонацию, впитывая их воодушевление. Пальцы сами собой теребили шелковый шарф на шее — нервная привычка, оставшаяся со школьных лет.
А потом Мурад и Ахмет, высадив нас у дома, поехали на работу, но они поставили нас в известность, что на завтра заказан столик в нашем любимом ресторане, там посидим все вместе. Прощаясь, Мурад поцеловал меня в щеку, и от прикосновения его губ к моей коже я ощутила неожиданный прилив нежности, от которого защипало в глазах.
Как быстро они выросли. Кажется, только вчера я держала их крошечные ладошки в своих, а сегодня они уже ведут бизнес. Когда это произошло? Пока я создавала уют для мужа, который в итоге выбрал другую?
Теперь, стоя в просторной гостиной нашего дома — светлой комнате с высокими потолками и большими окнами, выходящими в сад, где уже распускаются первые тюльпаны, — я ощущаю странную смесь гордости и тоски. Мебель цвета слоновой кости, изящные светильники с абажурами из молочного стекла, фотографии детей на каминной полке в серебряных рамках — всё это я выбирала для создания теплого семейного гнезда. Только гнездо оказалось ненужным его главному обитателю.
Фарид расхаживает по гостиной, размахивая руками, рассказывая о своей будущей учебе в Лондонской школе бизнеса. Его глаза горят тем же огнем, что я когда-то видела у Рамазана, когда он говорил о своих бизнес-планах. Сын движется по комнате большими шагами, иногда останавливаясь, чтобы подчеркнуть важную мысль резким жестом, — всё как у отца. От этого сходства в груди возникает тупая боль, словно кто-то медленно проворачивает там тупой нож. Я очень рада, что его желание учиться за границей в скором времени сбудется. Я больше не буду ему мешать, у него своя жизнь и я больше всего хочу, чтобы сын был счастлив.
Сколько раз я пыталась уговорить Рамазана не отпускать его так далеко? Я боялась отпустить, боялась, что там, в чужой стране, с ним что-то случится, и я не смогу помочь. Теперь понимаю, что это был мой эгоизм. Моя болезненная потребность контролировать, оберегать, удерживать рядом.
Лейла сидит на диване цвета топленого молока, утопая в мягких подушках, поджав под себя ноги в ярко-красных носках с узором из маленьких лондонских двухэтажных автобусов — сувенир из поездки. Она постоянно проверяет телефон, видимо, выкладывает очередные сториз для своих подписчиков. Ее тонкие пальцы с идеальным маникюром молниеносно скользят по экрану, ногти с пастельно-розовым лаком поблескивают в лучах вечернего солнца, проникающих сквозь тонкие льняные шторы.
Я наблюдаю за движениями ее пальцев, за тем, как она то и дело отбрасывает прядь волос с лица нервным жестом, который появился у нее в подростковом возрасте. Сглатываю комок в горле. В некоторых жестах она так напоминает меня молодую.
— Представляешь, мама, меня хотят три университета! — она сияет от счастья, ее глаза — точная копия моих — блестят от возбуждения, а щеки покрываются легким румянцем. — То есть я могу поступить в любой из них, они готовы предложить отличные условия. Но я, конечно, выберу Школу искусства и дизайна. У них потрясающая программа по медиа-коммуникациям!
Ее голос звенит от восторга, кажется, даже хрустальные подвески люстры отзываются тихим звоном. Она поднимается с дивана одним плавным движением и начинает ходить по комнате, жестикулируя так активно, что золотой браслет на ее запястье — мой подарок на шестнадцатилетие — звенит в такт словам.
Я улыбаюсь, наблюдая за ее воодушевлением, но улыбка дается мне легко — в сердце разливается тепло. Моя малышка выросла. Скоро ей исполнится восемнадцать, и она уедет учиться в другую страну. В сердце царапает острая иголочка страха.
Как я буду без них? Чем заполню пустоту, которая неизбежно возникнет, когда они разъедутся? Все эти годы я жила ради семьи, ради них. Кем я стану, когда останусь одна?
Мы с мамой уже начали подготовку к празднику — он должен быть грандиозным. Листаю в памяти список дел: заказать торт, оформить зал, разослать приглашения… Привычные хлопоты помогают отвлечься от тревожных мыслей.
— А что папа? — спрашиваю осторожно, чувствуя, как пересыхает во рту при одном упоминании Рамазана. Язык словно прилипает к нёбу, и мне приходится сделать глоток воды из стоящего рядом стакана, чтобы продолжить. — Он знает о ваших планах?
Дети