— Слышу хорошо, Вепрь, — подтвердил радист.
— Передайте командованию. Срочно нужна эвакуация раненых и травмированных. Двухсотых двое, и около четырёх десятков трёхсотых. Многим нужна срочная медицинская помощь, медикаментов нет. Мои бойцы в порядке, раненых и пропавших нет. Передайте Восьмому, что для него много работы, пусть прибудет с вертолётами. И Пушеру, что для него есть находка, он уписается от радости. Ждём в Долине Смерти у берега реки. Окрестности взяты под контроль.
Восьмой, это главный особист бригады, ему оформлять спасённых и проверять, а Пушер, главный контрразведчик, ему «хамви» и пленных принимать и дальше отправлять. Ну а особисту работы действительно много. Так что я разогнал бронетехнику по высоткам, мы всю долину контролировали. А так эта долина известна тем, что тут погибла рота афганской армии, в боях в восьмидесятом, это её сгоревшие «БМП», вот и получила такое название. Используется редко, но наши поймут. Так что ждём. Количество раненых я назвал, для эвакуации, сколько машин пришлют, сами решат, двух хватит, но прилетели через час не две, как я думал, а четыре «пчёлки». Даже шесть, но два боевых в прикрытии, на посадку не заходили, и крутились выше, охраняя нас, ведя разведку. А на вертолётах прилетел взвод медиков, отделение бойцов комендантского взвода, и комбриг с офицерами. Подбежал встретить, только руку к виску, как от мощной оплеухи полетел кубарем. Не уходил от удара. Ну заслужил, что уж тут, комбриг серьёзно на нервах был, явно не спал ночь. Освобождённые, что это видели, серьёзно напряглись, их спасителя тут избивают, чуть волной на наших не пошли, надо сказать те едва не струхнули, но я успокоил их, мол, заслужил. Так что потирая шею, всё же доложился. Особисты начали работать, их трое было, контрразведчик убежал к «хамви», требуя срочно их чехлами накрыть, там бойцы Гурьева командовали, он над ними командование взял, а сам стал просматривать добычу и изучать пленных. Там вообще мёртвую зону организовали, подходить запрещали. С базы нашей танковый трал вызвали и целую роту бойцов для охраны, вывозить. Комбриг молча выслушал меня, также молча обнял, и сказал:
— Всё равно попадёт, информация наверх ушла, доложили.
Пока же свежие медики сортировали раненых кого срочно грузить, два вертолета поднялись и улетели загруженные, два ещё стояли, вхолостую лопасти крутились. Рапорты я передал, все сержанты подразделений, даже афганских, передали мне списки с адресами всех участников, включая, когда дембель. Буду знать. А я собрался отблагодарить всех добровольцев. От себя лично. Решение принято, и сделаю. Сейчас не дадут, да и нечем. А позже будет всё. Колонну я не повёл до Джелалабада, этим мой ротный занялся, он тоже прилетел, а меня на вертолёт, с частью освобождённых советских военнопленных, и в Джелалабад. Вертолёты не пустыми возвращались. Ну а дальше пришлось сдать оружие, я задержан, не арестован, домашний арест, и подробно всё писалось. А нашу базу заполнили разные структуры, даже командарм был. «Хамви» уже давно в Москву отравили, грузовым самолётом, с добычей, и работали по освобождённым. Все приборы ночного виденья отобрали. Кроме двух случаев. Один я новенький сохранил, с запасом батареек. И пять у Гурьева. Тот категорически отказался их сдавать и командование его бригады поддержало. Кстати, про Зиновьева и наши не знали. А его отправили в помощь афганским военным интендантам, и там выкрали. А те замалчивали, говоря, что всё в порядке. Тот вскрыл факты махинаций у них. Признались только когда прапорщика освободили. Такой скандал был. Махинатора этого сейчас проверяли. Он, как оказалось, не только на меня, пока я взводом мотострелков командовал, записал немало снаряжении и списал, о чём я и не подозревал. Вскрылось, когда сдавал взвод, чтобы в разведроту перейти. Там новый завсклад уже был, пытался на меня повесить комбинезон, у которого не вышел срок носки. Мы тогда с Зиновьевым, что сменил место службы, и полаялись. А там из плена освободил. Бывает и такое.
Так что трое суток меня на базе продержали, постоянные допросы шли. Потом в штаб армии, а там и в Москву дёрнули. Кстати, пока я на территории части был, в бригаде, за сутки до того как забрали, прибыли пакистанский президент Наджибулла и генерал Рафи, и наградили орденом «Солнце Свободы». Высшая награда Афганистана. И очень просили меня не наказывать. Уже похоже что-то знали. А с такой поддержкой похоже я выйду сухим из воды. У генерала я освободил племянника из плена, очень благодарил. В Москве почти месяц шли допросы и вообще многим интересовались, не в камере содержали, жил в офицерской гостинице Министерства обороны. Только утром забирали, вечером никакого возвращали. Там сил лишь на сон оставались. Я тут Гурьева встретил, прибыл на награждение. Героя дали. В результате, я получил вторую Звезду Героя, награждали в Кремле, Кузнецов был, и меня вывели в отставку. Держать на службе офицера, от которого не знаешь, чего ожидать, что