– Почему же? Ваендис, к примеру, приговорили к изгнанию. Она подала апелляцию, но дело настолько громкое, что суд откажет. Её наказание никто брать на себя не будет. Она станет первой и единственной в истории изгнанной из мира вилерианкой, – уверенно сказал Мейер, опуская меня на ноги. – Лиза, ненаглядная, через несколько часов отправляется дирижабль в Листаматур, и я хочу предложить тебе улететь на нём. Если ты не против, конечно.
– Совершенно не против, – руки так и не хотели отпускать его лицо, и я гладила пальцами бархатистую кожу скул. – Только нужно вещи из гостиницы забрать. И из первой клиники.
– Я всё это сделал ещё вчера. Пойдём, не стоит тут болтать.
Мы замолчали и вышли из магистрата на пахнущую весной улицу. На деревьях набухли серебристые почки, а кое-где ветви уже покрылись зелёным пухом нежных молодых листочков. Некоторые выпустили необычные желтовато-салатовые бутончики и даже зацвели. Я словно вышла в совершенно другой мир, чарующий свободой и буйством жизни.
– Твои сумки в камере хранения на аэровокзале. Предлагаю пройтись по магазинам, пока есть время. Или заглянуть в ресторан, если ты голодна, – обнял меня за талию широко улыбающийся Мейер.
– Не голодна, а по магазинам хочу. Мне теперь нужно всё синее. Платьишки, блузочки, брючки. Я тебя разорю!
– Разоряй! – радостно кивнул он. – Я только что сэкономил сто тысяч на компенсации. И даже штраф попытаюсь обжаловать.
– Вот и прекрасно, – я не выдержала и крепко его обняла прямо на виду у всех прохожих.
Несколько завистливых взглядов прошлись по фигуре Мейера, хотя настроение ему не только не испортили, наоборот подняли.
– Ты не представляешь, как я скучал! Очень хотел тебя увидеть, но не мог пробраться внутрь. Ну и защита на этой клинике! Все дни разбирался, как её взломать, но получилось только в самую последнюю ночь, когда я уже почти смирился, что ничего не выйдет.
– Всё к лучшему, – неопределённо пожала плечами я.
Остаток времени до отправления дирижабля мы провели за внезапным шопингом. Надо сказать, что вилерианец показал себя просто прекрасно – платил за всё с довольным видом и демонстрировал выдающиеся покупкоподъёмные качества. На дирижабль он даже зайти не смог со всеми этими пакетами и сумками, слишком узкий оказался вход. Пришлось служащему помогать нам втиснуться в небольшое пространство коридора.
Оказалось, что в каждом аэростате дальнего следования есть одна безумно шикарная, очень дорогая каюта в самом хвосте гондолы, и Мейер забронировал её для нашего путешествия. Она представляла собой полукруглую комнату, где практически вся изогнутая часть была застеклена. Сейчас за панорамным окном сновали люди, но стоит дирижаблю подняться, как нам откроется потрясающий вид. Пока Мейер пристраивал пакеты с покупками и мои сумки в шкафу, я подхватила свёрток с очень провокационным кружевным пеньюаром и скрылась в непривычно просторной для дирижабля ванной. Быстро приняла душ, подготовилась и заплела косу. Аэростат привычно качнуло, когда мы отстыковались от земли и взмыли в воздух.
Наэлектризованная предвкушением, чуть не забыла одеться. Вышла из ванной прямо в объятия Мейера, который уже успел накрыть столик с закусками и занавесить окна, создав в каюте приятный полумрак.
Вилерианец стиснул меня в объятии и жадно поцеловал, а потом зашептал на ухо:
– Я сейчас, подожди немного.
Он исчез в ванной, а я зацепила из тарелки дольку похожего на красный персик фрукта и забралась на широкую кровать с ногами. По вкусу он больше напоминал манго, что только добавило ему очков.
Мейер присоединился ко мне через несколько минут, с влажными волосами и в чистой рубашке. Сев рядом с кроватью на пол, вилерианец погладил мои обнажённые колени и очень серьёзно сказал:
– Лиза, ненаглядная моя, я не представляю своей жизни без тебя и очень прошу стать моей женой. Клянусь беречь от опасностей и любить так сильно, как только сумею, подарить тебе обеспеченную жизнь, заботиться о наших детях и дать тебе всё лучшее, что только смогу.
Я обвила его шею руками и поцеловала, а потом коротко ответила:
– Пока нет.
Мейер удивлённо замер, сбитый с толку моими действиями и ответом.
– Почему?
– Потому что по современным обычаям моего мира надо сначала пожить вместе какое-то время. Снял с меня свой секвин – теперь жди, когда я разрешу налепить новый.
– Но… Лиза… по нашим традициям мужчина не должен спать с женщиной до брака. До того, как докажет серьёзность своих намерений в отношении неё.
– Извини, Мейер, но я не пойду за тебя замуж только ради того, чтобы с тобой переспать, а в серьёзность твоих намерений я и так верю, – фыркнула я и укусила его за мочку уха, чтобы не расслаблялся. – Так что выбирай.
И он выбрал.
Повалил меня на постель и принялся покрывать лицо и шею горячими, короткими поцелуями. Шершавые ладони при этом скользили по моему телу и трогали всё то, что не могли потрогать вчера. Я задохнулась от счастья и удовольствия, а потом ещё и от удивления, когда расстегнула рубашку Мейера.
– Это что? – шокированно спросила я, указывая на его грудь.
– Вчера вечером увидел твоё имя на себе в зеркале, и мне очень понравилось, как оно выглядит. И место хорошее, прямо на сердце. Я поэкспериментировал с красками, и вот что получилось.
На правой стороне его груди красовалась выведенная моим почерком гордая надпись: «Лиза». Коснулась пальцами татуировки и ошеломлённо моргнула. Доктор конкор Лаен такое бы точно не одобрил. Просто герб созависимых отношений какой-то.
Провела пальцем по линиям и спросила:
– Но зачем?
– Ни за что не хочу забыть вчерашнюю ночь. И на кисточки теперь не могу спокойно смотреть, – признался Мейер.
– Ты сумасшедший! – прошептала я и обняла его покрепче.
Нет, ну надо было додуматься до такого! И в то же время… и в то же время мне стало дико приятно. Я притянула к себе своего вилерианца и стянула с него сначала рубашку, а потом и штаны. От близости мощного горячего тела под кожей забурлило игристое вино. Мейер стянул с меня пеньюар и приподнял над постелью, а я вдруг растерялась. Первый раз – самый запоминающийся. Это же такая ответственность! И как лучше?
– Мейер, а что тебя сильнее всего возбуждает? – хрипло спросила я, не в силах решиться ни на что конкретное.
– Ты.
Короткий, уверенный ответ отдался в теле спазмом удовольствия.
А дальше раскалённый горячими поцелуями разум отказался участвовать в стратегическом планировании, и всё произошло само собой. Я даже не поняла, как оказалась подмятой под пышущее жаром тело Мейера,