– Основание для переноса заседания.
– Согласен, – ответил полный мужчина в алом. – Сколько вам требуется времени на ознакомление с делом?
– Две недели, – на всякий случай попросила я.
Мало ли, неплохо же сначала досконально изучить вопрос. Вдруг содержание действительно положено по закону? Должны же вилерианцы нести ответственность за переселенку, выдернутую из своей жизни?
– Принято! Заседание переносится на девятнадцатый день талого месяца 1523-го года. Все свободны.
После последней фразы судья затих и, возможно, уснул.
– Копию дела можете получить в секретариате, – подсказал облачённый в жёлтое судья.
– Но вы уж подумайте хорошенько, прежде чем принимать подданство Дарлегуров, – заговорил вдруг полнотелый Раутур. – Лучше уж устроить турнир, и пусть достойнейшие борются за вашу руку. По закону вы уже «Багровый цветок заката», осталось только уладить несколько формальностей. Ваше имя на весь континент прогремит, кланы выставят лучших бойцов, все новости будут о вас.
Чем больше он говорил, тем сомнительнее казалась подобная перспектива. Надо, что ли, почитать об этой традиции…
– Спасибо! – пискнула я и двинулась на выход.
Дверь с табличкой «Секретариат» уже видела, когда искала назначенный зал заседаний, вернулась туда, забрала копию своего дела и направилась в отель. Влажный весенний воздух забрался под капюшон и сорвал его с головы. Волосы тут же осыпало мелким весенним дождём. Погодка шикарная – под такую только грипп нагуливать. На улицах стало совсем мокро – лужи стояли и на тротуарах, и на проезжей части, поэтому приходилось скорее прыгать, чем идти шагом.
Добравшись до комнаты, я первым делом открыла коробку с конфетами и съела две штуки. Оставалось ещё две. Хорошо бы узнать у Ваендис, где их продают, но встречаться с ней не очень-то хочется. Может, просто по кондитерским побродить?
Повертев коробку в руках, никакой информации о производителе не обнаружила. Ладно, спрошу у портье. Настроение взметнулось на недосягаемую высоту. Всё-таки я молодец. Смогла грамотно составить заявления, может, ещё и компенсацию какую-нибудь выбью из «Воздушного пути».
Пообедав, нашла в отельной библиотеке книжку о «Багровом цветке», правда, художественную. Ну и ладно, всё равно интересно.
В моё отсутствие успели поменять постельное бельё, и это сподвигло искупаться, а уже потом завалиться в постель и погрузиться в приключения Фи́фли. Да, героиню романа зовут чудесным именем Фи́фли. И надо сказать, с первых строк ясно, что роман нацелен на мужскую аудиторию. Во-первых, в каждой главе Фифли трепещет, а её высокая грудь вздымается с такой амплитудой, что начинаешь опасаться за сохранность нижней челюсти девицы. Во-вторых, она ровным счётом ничего не делает сама. Она просто есть. Вокруг снуют толпы поклонников (естественно, коварных, беспринципных и ценящих Фифли исключительно за её рельефность и вместительность) и главный герой (естественно, хороший, умный и порядочный, полюбивший Фифли за её менее очевидные глубины богатого внутреннего мира, которому в книге, правда, не уделено ни слова). В-третьих, такого количества оружейных терминов и кровавых подробностей ни один дамский роман в себе содержать просто не может. Композиция каждой главы состоит из разбора испытания, детального описания доспехов и клинков-секир-кортиков всех ста участников, зрелищного боевого действа, в результате которого десять процентов претендентов умирает, оросив песок арены алыми фонтанами крови, а завершается многословной сценой, обязательно включающей вздымающуюся грудь, приоткрытый ротик и нежные вздохи Фифли.
Книга была настолько интересная и захватывающая, что я постепенно начала зевать, перелистывая страницы с описанием какого-то совершенно невероятного наплечника, а потом и вовсе задремала, да так и проспала до самого утра.
Из объятий сна вырвал громкий стук в дверь. Решив, что это портье, я подскочила к ней в одной пижаме и распахнула на всю ширину.
И замерла от неожиданности при виде незваного гостя.
Глава 18. Не очень званый гость
– Что ты здесь делаешь? – нахмурилась я, воинственно упирая руки в бока.
– Лиза, ненаглядная, нам очень о многом нужно поговорить. Пожалуйста, выслушай меня.
Мейер откинул с головы мокрый капюшон и посмотрел на меня виновато и просяще. Ага, раскаялся, вредитель! А я, между прочим, теперь обижена отсюда и до Парижа. И вообще… Мне уже не надо! Я за кого-нибудь другого замуж пойду. Или даже назло всем не пойду ни за кого.
В глазах Мейера горела боль. Захотелось протянуть руку и погладить его по лицу. Утешить. Но я себя одёрнула. Никто ему не виноват. У него, в отличие от меня, выбор был всегда. И он выбрал меня оставить, а не выяснять вместе, что произошло.
– А я думала, что ты мне уже всё сказал, – скрестила я руки на груди и выгнула бровь, сделав максимально ехидное лицо. – Я имею в виду пассаж о том, как мы не сможем быть вместе, потому что я изменница и лгунья. Ты не поверишь, но с того момента ничего не поменялось, так что я не очень понимаю, зачем ты здесь.
– Я могу войти? – вздохнул он. – Мне не хочется обсуждать такие вопросы в коридоре.
С одной стороны, я жутко зла и обижена на него, и нечего ему внимание уделять.
С другой – он, разумеется, прав. Не дело такие разговоры в коридорах вести, да и послушать интересно. Нет ничего приятнее, чем раскаявшийся бывший. Если бы это раскаяние можно было по бутылкам разливать, то девицы за него платили бы заоблачные суммы, «Вдова Клико» и рядом не стояла бы. А бутылкой потом можно этого бывшего и по голове треснуть, потому что одного раскаяния мало, нужна ещё и моральная компенсация.
– Входи. Надеюсь, надолго ты не задержишься, – я посторонилась, пропуская его, а потом язвительно спросила: – Так что, Мейер, не получилось меня купить, и ты сам пришёл? Или просто новую переселенку не выдали?
Чем дольше на него смотрела, тем сильнее злилась. Если б не его прихоть, я бы ни на какой Вилерии не оказалась, и всех этих проблем избежала бы. Жила бы своей прекрасной скучной жизнью без дирижаблей и приключений, зато с вай-фаем, рафаэлками и вечерними семейными просмотрами сериальчиков.
И да, я жутко устала доказывать, что не верблюд и не енот. Стадия, во время которой хотелось приносить клятвы и делать что угодно, лишь бы Мейер меня послушал, прошла. Конечно, сердце всё ещё болезненно сжималось от воспоминаний, но это не повод позволять вытирать об себя ноги.
Мейер вошёл внутрь комнаты и закрыл за собой дверь. Снял мокрый плащ и повесил его на стул. Сделал шаг ко мне, но я демонстративно отступила назад.
– Лиза, я должен попросить