– Так вы – одна из тех трёх вилерианок, что выжили во время крушения? – протянул он. – Что ж, в таком случае опущу цену до тысячи пенингов. А за вами в ресторации закреплю отдельный столик, ведь у нас бывает так шумно по вечерам!
Швейцар в ответ на это заявление удивлённо крякнул, а я оглянулась. Несмотря на приближающийся вечер, в отеле было совершенно пусто.
– Хорошо. Тогда столик у окна, если можно… – неуверенно протянула я.
– Разумеется! Вот, возьмите, это ключ от вашего номера. Первый этаж, по коридору прямо и направо. Окна на парковую аллею. Саргар вас проводит. С вас тысяча пенингов, и чудеснейший номер будет в вашем полном распоряжении! – торжественно закончил он.
Я достала из-за пазухи деньги и неуверенно посмотрела на портье.
– Тысяча – это какие? – пришлось наконец признать тотальное финансовое поражение.
– Десять розовых, к примеру, – подсказал он. – Или две малиновые.
Малиновых денег у меня не оказалось. Розовых нашлось восемь штук, а остальную денежную массу составляли серые и графитовые банкноты номиналом пять и один пенинг соответственно. В общем, целый свёрток денег на проверку оказался не очень большой суммой. Расплатившись за сорок дней проживания, я потратила половину своих денег. Оставалось только порадоваться, что предусмотрительно не подписала ту бумажку, что приносил служащий «Воздушного пути». Сумма в две тысячи пенингов не казалась мне достаточной компенсацией за крушение, если на неё даже нельзя прожить месяц в не самом фешенебельном отеле.
Швейцар проводил меня до номера, и тот оказался действительно очень хорошим. Начиная с золотого унитаза и заканчивая тончайшим кружевом занавесок, всё тут было изящным, красивым, довольно дорогим и добротно сделанным. А по сравнению с крошечной каютой дирижабля комната казалась просто огромной. Я поставила корзину у входа, отнесла несессер в ванную, и на этом закончила обживать свои новые покои. Надо бы уточнить, когда у них ужин по расписанию, а то последний раз я ела утром, а обед уже не подавали из-за приземления.
Вернувшись к стойке портье, я застала его лихорадочно рассылающим десятки писем.
– Простите, а во сколько будет ужин? – спросила я, отвлекая его от дел.
– Примерно через два часа, но напитки вам могут подать уже сейчас, – взглянув на часы, неизвестно чему обрадовался он. – Кстати, у нас есть небольшая библиотека для постояльцев, там можно выбрать книги для чтения. А если вам требуется отправить письмо, вы можете дать почтовую карточку адресата, и я с удовольствием отправлю всю вашу корреспонденцию по назначению через почтовую шкатулку отеля, – услужливо улыбнулся он.
– Благодарю, это очень любезно с вашей стороны, но мне пока некому отправлять письма.
– Неужели все ваши близкие погибли во время крушения? – вполне искренне изумился портье, и на изрезанном мимическими морщинами подвижном лице проступило неподдельное сочувствие.
– К счастью, нет. Я просто ещё не успела обзавестись семьёй, – честно ответила я.
Теперь на лице служащего отеля проступило изумление, граничащее с шоком.
– Но как же… Вы что же… Совсем без семьи?.. – выдохнул он.
– Так уж вышло, – пожала плечами я, смутно начиная догадываться, что зря разоткровенничалась.
– Что ж, очень сочувствую, – абсолютно не сочувствующим тоном проговорил он и жестом указал швейцару на меня.
Тот пригласил в сторону ресторации, а портье принялся строчить письма с утроенным рвением.
Я села за понравившийся столик у окна и заказала молочный коктейль с ягодами. Спустя пятнадцать минут в пустом обеденном зале стали появляться запыхавшиеся юноши и мужчины.
Первый вбежал внутрь и принялся оглядываться, а затем упёрся жаждущим взором в меня, победоносно улыбнулся и сел за ближайший столик. Официант как раз принёс мой напиток в высоком бокале, я отвернулась от навязчиво обожающего меня взглядом кора и посмотрела в окно. Там по мостовой шла группка из трёх юных вилерианок, на небольшом отдалении сопровождаемая компанией из дюжины вилерианцев. Судя по внешности, они все были родственниками. Девушки весело щебетали, а парни тщательно отыгрывали роли бдительных телохранителей. Ежесекундно сканировали взглядами прохожих и всячески демонстрировали готовность ринуться в драку. Самый младший, мальчишка лет тринадцати, смешно пыжился и колесом выгибал грудь, широко разводя довольно тощие руки в стороны. Лицо у него при этом было настолько важное, что я невольно улыбнулась. Сидевший за соседним столиком мужчина принял это за сигнал к действию.
– Прекрасная погода для прогулки, – сказал он вроде бы в воздух, но явно обращаясь ко мне.
Я ничего не ответила – побоялась повести себя слишком вызывающе. Эх, Полин бы сюда! Она бы подсказала, как держаться правильно.
Вскоре ресторация начала заполняться вилерианцами. Они все вели себя примерно одинаково: врывались в помещение, жадно его осматривали, находили глазами мою фигуру и занимали ближайшие свободные столики, а потом пожирали глазами. Некоторые призывно улыбались мне, другие бросали хищные, полные недоброго предостережения взгляды на соперников за моё внимание.
В общем-то, стало понятным рвение портье и желание поселить меня в одном из свободных номеров со скидкой. Судя по всему, за ужинами в отеле теперь действительно будет людно. К счастью, для меня сделали исключение и принесли еду раньше, так что основное столпотворение я не застала.
Чувствуя себя мартышкой на ярмарке, поела без аппетита и вернулась в номер.
Оказалось, что на улице за окном уже дежурили потенциальные соискатели на мою руку и задницу. Так всегда шутил про наших кавалеров папа, тонко намекая на отсутствие у нас с сёстрами сердец.
Задёрнув плотные шторы на окне, выходящем в небольшой парк, я в задумчивости искупалась и легла спать.
Ладно, завтра будет новый день, нужно разузнать по поводу работы и купить что-то из одежды. А эту собачью свадьбу просто игнорировать.
Вскоре я провалилась в сон, но парящей в облаках кровати там больше не было.
Глава 12. Вопреки ожиданиям
Утро порадовало зимним солнышком, даже настроение поднялось. Позавтракав в номере, я взяла с собой сто пенингов и отправилась на прогулку, которую планировала совместить с поиском работы.
Снаружи пахло весной. Вдоль бордюров по тротуарам робко ползли первые ручейки, где-то было скользко, а где-то, напротив, лёд под подошвами стал ноздреватым и хрустел, как сахарные карамельки на зубах. Закутавшись в свой нейтрально-серый плащ, я натянула капюшон, чтобы избежать ненужного внимания. Как там Лалисса сказала? «Мужского внимания ты хлебнёшь в таких количествах, что будешь им блевать»? Ха, да что она об этом знала в своём Таланне!
На меня смотрели. Гладили взглядами изгибы фигуры, касались ими лица и