– Вот как?!
– Да. И если вы мне дадите пару минут, чтобы аргументировать свою точку зрения, я это сделаю.
– Ну давай, аргументируй!
– Благодарю. Итак, товарищи студенты, прежде чем понять, что я имею ввиду, нужно немного обратиться к истории и узнать, как же появились эти джинсы. А появились они на переломе эпох, когда парусные корабли сменялись паровыми. Паруса уходили в прошлое и фабрикантам нужно было куда-то эту парусину девать или разориться прекратив производство. Разоряться капиталисты понятное дело не желали и из этой ткани решили делать одежду для рабочих. Парусина ткань грубая, одежда из нее получалась не слишком хорошей, но с ней немного поэкспериментировали и получили более приемлемый вариант, что мы сейчас знаем как джинсу. Прочная и дешевая. Чтобы грязь была не так хорошо видна, ее покрасили самой дешевой из возможных красок – берлинской лазурью. Потому все джинсы синие. Любой другой цвет удорожал конечный продукт в разы. И одежда из этой ткани за свою дешевизну стала популярна среди американских рабочих и крестьян. Чтобы вам был понятен уровень этой одежды, надо привести аналог советского продукта. Скажите товарищи, что столь же популярно среди советских рабочих и крестьян?
Студенты естественно промолчали. Как молчала и Даздраперма.
– Я отвечу. Кирзовые сапоги.
Прозвучало несколько сдавленных смешков, кои тут же смолкли, стоило только преподавательнице истории КПСС шевельнуть в сторону смешливых студентов головой.
– Да, кирзовые сапоги. Столь же дешевые и прочные. Вы уж мне поверьте, я в них три года отходил. Сносу им нет. Так что на мой взгляд было бы уместным носить джинсы в пару именно с данной обувью. Другое дело, что американские капиталисты смогли облагородить свои синие штаны, налепив клепки куда надо и не надо, да пришив кусочек кожи от отходов кожаного производства, затраты копеечные, а продают с большой наценкой, выбивая из покупателя те самые пресловутые триста процентов. Увы, но мы этим заморачиваться не стали, хотя могли бы из кирзы делать скажем ботинки или туфли и тогда образ был бы полностью завершенным.
Снова послышались смешки.
– Так что да, я утверждаю, что данный студент является настоящим комсомольцем, ибо приобретя джинсы он показывает не приверженность буржуазному образу жизни, а свою солидарность с угнетаемыми капиталистами американскими рабочими и крестьянами, что не способны себе купить костюм, а вынуждены даже вне работы ходить в рабочей одежде.
Когда Носов закончил свой спич, тишина стояла еще минуту. Наконец Даздраперма опомнилась.
– Все сказал? – зло прошипела она, пристально вглядываясь в Дмитрия своими маленькими глазками.
Да еще очки с большими диоптриями делали их совсем крошечными.
– Так точно.
Поджав губы Даздраперма резко развернулась и быстро выскочила из аудитории.
– Безумству храбрых, поем мы песню… – произнес еще один возрастной студент первого курса.
Это словно послужило спуском и все засмеялись. А когда наконец отсмеялись, то от одногрупниц послышались причитания:
– Ой, что теперь будет…
– Зачем ты с ней сцепился?
– Она же теперь на тебя взъестся…
И так далее и тому подобное.
«Ну, если и после этого на меня КГБ не обратит внимание, то придется переходить к плану «Б», – подумал Дмитрий. – Но должны. Сперма и впрямь все это так не оставит и закидает все инстанции своими жалобами, спустить просто так свое унижение она мне не сможет и постарается уничтожить».
Капитан Бутурлин, куратор КГБ над МГПИ имени Ленина, бросил на стол пачку донесений полученных за последние сутки от стукачей. В последнее время работы изрядно прибавилось из-за присоединения к МГПИ имени Ленина, МГПИ имени Потемкина. Куратора что вел «потемкинцев» спровадили на пенсию. За последние годы много чекистов вышвырнули из Конторы, как того требовал нынешний глава государства.
Хотя могли и его пинком под зад, как более старого. И вполне возможно, что отправили бы его, если бы конкурент, что позволил себе сказать лишнее после лишнего выпитого.
– Чертов кукурузник, – глухо ругнулся Бутурлин и закурил. – Боится сука лысая…
Ряды КГБ за три года изрядно поредели. Всех отправили на «усиление» народного хозяйства. Доходило до того, что только что окончивших курсы новых сотрудников отправляли в отставку. Особенно не повезло Пятому отделу*.
*.. 5-й отдел до 1963г. – Безопасность.
Бутурлин скрипнул зубами. Запрет Хрущева на разработку высших партийных деятелей и чиновников его бесил. Если раньше на них всех имелся хоть какой-то поводок, что держало всех в рамках приличия, то теперь сдерживающих факторов практически не осталось и все эти деятели пошли в разнос начав выстраивать коррупционные схемы. Начался расцвет движения цеховиков.
Все что мог КГБ это передать материалы об обнаруженных злоупотреблениях властью в ЦК и уже там решали по персоналиям. Реакция на передачу таких дел редко когда была жесткой и больше носила характер внутрипартийной борьбы. Чаще никаких последствий для выявленных махинаторов не имелось.
«Просто делятся доходами с подконтрольных им предприятий», – снова подумал капитан.
В общем партийная верхушка откровенно встала над законом, получила статус неприкасаемых.
– Ладно… придет еще наше время… всех, как в 37-м к стенке поставим, суки…
Сам капитан пострадал из-за того, что вовремя не перестроился и излишне рьяно продолжил разработку одного партноменклатурщика решившего подмять под себя один из заводов, после чего передал дело по инстанции. И это была его ошибка. Начальник перестроился сходу, держа нос по ветру. В итоге, чтобы он не наломал дров, его засунули смотреть за студентами, ну и стал «вечным». Так-то давно уже должен был получить «майора»… Собственно после того дела и рассчитывал получить повышение, но ослепленный перспективами, просмотрел подводные камни о которые и споткнулся.
Продолжая курить, он засел за разбор донесений. Большую часть капитан бегло просмотрел, ничего нового в