Особняк Рябушинского, архитектор – Франц Шехтель, Москва, 1900 – 1903
Другой Шехтель. Особняк Дерожинской
«Чудовищное здание, которое преследует как кошмарный сон»[20]. Это о чем? Об особняке Шехтеля? Так отзывались о нем современники.
А все началось с одной дамы. Александра Дерожинская – молодая богачка – решила строить дом и пригласила самого-самого модного архитектора Франца Шехтеля. Он смог ее удивить.
Гладкие линии фасада облицевал нежно-зеленой плиткой и оставил почти без украшений. Зато в центре соорудил огромное – 11 метров высотой – окно. Сложил композицию дома из нескольких разных объемов, а один, со стороны двора, сделал с неожиданным скругленным углом. В рисунке металлической ограды спрятал «розы Макинтоша».
А главное – интерьеры, которые Шехтель продумал до мелочей. И ручку двери в виде паука, и декоративную стенку с прорастающими деревьями, и свисающие люстры, и встроенный свет, и громадный камин, куда может спокойно войти человек. И конечно, скульптуру этого камина со стилизованными фигурами мужчины и женщины.
Интересно, что Шехтель работал над этим проектом параллельно с особняком Рябушинского. В одно и то же время – в самом начале 1900-х годов. Но здесь все иначе: экспрессивнее, строже. Дерожинская была дама взбалмошная, а дом он ей сделал выдержанный.
Тот случай, когда можно только порадоваться за страсть заказчицы к моде.
Особняк Дерожинской, архитектор – Франц Шехтель, Москва, 1901 – 1904
Неорусский стиль
В России тоже был свой национальный романтизм под названием неорусский стиль.
Самым ярким примером тут стал Ярославский вокзал Шехтеля. Шехтель был очень гибкий мастер, он перепробовал модерн во всех его вариантах.
Ярославский вокзал выглядит как большой терем. Что-то похожее уже было в эпоху эклектики. И в доме Игумнова, и в Историческиом музее тоже использованы мотивы древнерусского зодчества.
Но у Шехтеля нет ни аккуратной срисовки, ни точности деталей. Наоборот, это яркая, свободная, даже слегка разгулявшаяся фантазия.
Один объем венчает гигантский кокошник, другой – шатер. Весь декор – пухлые полуколонки над входом, окна, резьба – чистое сочинение Шехтеля. А майоликовые панно с огромными ягодами земляники прямо уводят в сказку.
Неслучайно другую знаменитую московскую постройку – дом Перцовой – придумал художник. Сергей Малютин, в основном, иллюстрировал сказки. Причем, заказчик предпочел именно его проект, хотя в «тендере» победил Апполинарий Васнецов.
Малютин придумал живописную композицию из объемов, фасад украсил большими майоликовыми панно. А там изобразил все самое любимое: птицу Сирин, Ярило-Солнце, лис, драконов, сов.
И Шехтель, и Малютин не цитируют, а схватывают сам дух древнерусской архитектуры. Это и есть модерн в неорусском стиле.
Ярославский вокзал, архитектор – Франц Шехтель, Москва, 1902 – 1906
Дом Перцовой, архитектор – Сергей Малютин, Москва, 1905
Конец «прекрасной эпохи»
Яркое время модерна оказалось недолгим. Реально период его существования и расцвета продлился примерно лет 20. И даже в точке его подъема глубоко внутри вызревали совсем другие формы.
Вдруг с очевидностью проявил себя новый интерес к классике, когда сплавлялись в единое целое ордерные формы и приемы модерна.
Архитектор Илларион Иванов-Шиц построил так Московский купеческий клуб.
Самая яркая деталь на его фасаде – это ионическая колоннада, но декор башен явно обращается к приемам венского сецессиона, впрочем, как и интерьер.
Да что там! Сам Шехтель украсил свой собственный дом портиком, хотя и слитым со стеной. Но и здесь асимметрия фасада выдает почерк мастера модерна.
Почти одновременно тот же Шехтель построил Банк Рябушинских и типографию «Утро России». Но сделал это так строго, лаконично, функционально, что эту архитектуру даже выделяют в особое направление – «рациональный модерн». Тут чистая форма почти без декора.
Стиль модерн не был цельным, за короткое время он проявился по-разному и прошел несколько этапов: от романтической декоративности к рационализму. Оставался только шаг к будущей архитектуре ХХ века.
Оборвалось все раз и навсегда с началом Первой мировой войны. Счастье кончилось. А архитектура стала решать совсем другие задачи.
Купеческий клуб, архитектор – Илларион Иванов-Шиц, Москва, 1907 – 1908
Типография «Утро России», архитектор – Франц Шехтель, Москва, 1907 – 1908
Особняк на Большой Садовой, архитектор – Франц Шехтель, Москва, 1909 – 1910
Часть 9
Модернисты
Новый мир
Что делают люди, когда жизнь сломалась? Начинают с чистого листа.
Таким переломом была Первая мировая война. Только что жизнь была хороша и благополучна, и вдруг все оборвалось: окопный быт, грязные траншеи и страшная мясорубка. Надежды на то, что это быстро закончится, вскоре иссякли. Позиционная война затянулась на четыре года.
Какой должна быть архитектура после этого? Как минимум не такой, как прежде.
Еще в 1913 году немецкий архитектор Адольф Лоос опубликовал эссе с символическим названием «Орнамент и преступление», и что-то главное он как будто предугадал.
Новые формы вызревали. Внедрение стекла, металла и железобетона, ростки индустриальной архитектуры, рациональные тенденции в рамках модерна – все говорило об этом.
А после войны люди должны были заново выстраивать свои отношения с миром. Уже в 1919 году в Веймаре была создана новая художественно-промышленная школа. Директором стал архитектор Вальтер Гропиус, который сам придумал ей название «Баухаус» («дом строительства»).
До войны Гропиус построил простое и рациональное здание фабрики «Фагус». Это была первая ласточка функционализма. Еще тогда он высказывал идеи, что основой архитектуры будущего станут промышленные сооружения.
Теперь ему предстояло теорию связать с практикой.
Здание фабрики «Фагус», архитектор – Вальтер Гропиус, Ганновер, 1911 – 1913
Рождение Баухауса
Директор вошел в учебный класс и остолбенел: студенты и преподаватель, стоя, вращались в разные стороны. Предмет назывался «форкурс» («основы»), а ученики должны были знакомиться с азами профессии.
В Баухаусе планировались три уровня обучения: базовый, работа в мастерских