Только через 11 лет, в 1756 году, король вспомнил об этой истории, призвал распорядителя по строительству, маркиза де Мариньи, и поручил создать величественный проект. Для исполнения такого престижного заказа маркиз выбрал своего любимца Суффло и стиль à l’antique («в античном стиле»).
В принципе, Суффло повторил ту самую «французскую схему», которую когда-то использовал Ж.-А. Мансар в Соборе Дома инвалидов. Равноконечный крест в плане, портик с фронтоном на фасаде и купол на барабане со световым фонарем. Но разница тоже заметна.
Минимум декорации на фасадах. Строгость высоких колонн. Мощный фронтон. И купол, окруженный колоннадой, который напоминает Собор святого Павла в Лондоне (его, кстати, построил один из первых архитекторов-палладианцев Кристофер Рен). Так что подражание античности соединилось с влиянием английской классики.
Строительство затянулось: сначала умер король, потом архитектор. Позже церковь стала известна как Пантеон – место захоронения великих французов.
Но до сих пор купол, обозримый с любой точки города, делает ее одним из самых грандиозных зданий Парижа.
Церковь Святой Женевьевы (Пантеон), архитектор – Жак-Жермен Суффло, Париж, 1758 – 1790
Утопия в XVIII веке. Клод-Никола Леду
Он был модным архитектором. Строил особняки аристократам и даже мадам Дюбарри – фаворитке короля. Да и для самого короля спроектировал дворец. Но в 1773 году один заказ перевернул все.
Это был проект Королевских солеварен. Звучит так себе, возможно, кто-то другой бы и пренебрег – мода на индустриальную архитектуру еще не пришла. А Клод-Никола Леду заинтересовался. Ведь проект предполагал целый город.
Город Шо.
Помимо промышленных зданий нужны были дома для рабочих, школа, церковь и даже публичный дом. Идеальный город, почти утопия. А Леду был человеком своего времени, и мысль о том, что архитектура формирует идеалы, была ему не чужда.
Проект реализовали. Правда, частично. Несколько корпусов можно увидеть и сегодня. Но гораздо интереснее то, что Леду не удалось построить.
Например, Дом садовника – огромный шар без окон, или Дом директора источников – цилиндр, в который врывается поток воды. Оказывается, в мечтах он предпочитал форму, которая, по его словам, создается простым движением циркуля. Он явно предвидел будущее.
Парадокс, этот революционер в искусстве настоящей революции – Великой Французской – оказался не нужен. Свой третий вариант города Шо он заканчивал в 1804 году, в тюрьме, откуда выбрался едва живым.
Но Леду был не один.
Архитектура будущего. Этьен-Луи Булле
«Город Шо». Королевские солеварни, архитектор – Клод-Никола Леду, 1773
«Город Шо». Дом садовника
Леду действительно был не одинок. Был и еще архитектор, от которого прямо перекидывается мостик к архитектуре XX века, – Этьен-Луи Булле.
Он тоже начал с частных заказов. То, что сохранилось, выглядит вполне в духе времени, но многое утрачено. Поэтому он приобрел славу великого «бумажного архитектора».
Булле много преподавал. Причем, что любопытно, в Национальной школе мостов и дорог, то есть именно там, где учили промышленному строительству. Так что чистая геометрия форм его архитектуры и отказ от классического ордера, выглядят логично. Но в то же время его архитектура не всегда связана с функцией, и это озадачивает.
Например, в 1784 году он предложил проект Кенотафа Ньютона. Для чего? Зачем? Ньютон скончался 57 лет назад. Это не мавзолей, скорее памятник в виде колоссальной гладкой сферы диаметром 150 метров. 50-этажный небоскреб, только круглый. Деревья на нескольких ярусах смотрятся крошечными.
Даже сейчас этот гигант выглядит не только фантастично, но и как-то угрожающе. Что человек рядом с этим? Букашка!
Но все же проекты Булле поражают: и лаконичностью форм, и гигантским масштабом. Интересно, что его книга «Архитектура, очерк об искусстве» была впервые опубликована лишь в 1953 году. Теперь-то, конечно, мы понимаем, откуда что пошло.
Проект Кенотафа Ньютона, архитектор – Этьен-Луи Булле, 1784
Русский классицизм
У классицизма в России тоже были свои этапы и свои периоды. По времени он почти совпал с неоклассицизмом во Франции.
Но все, что во Франции с перерывами тянулось с XVII века, у нас прокрутилось за какие-то 40 лет. В России был и свой Ранний классицизм, и свой Зрелый. Первый этап – это, условно, 1760 – 70-е годы, а второй – с 1780-х до 1800-го.
Ранний классицизм еще сохраняет отзвуки барокко: и в декоре, и в материалах, и в пластике. Его главные герои Ж.-Б. Вален-Деламот, А. Кокоринов и А. Ринальди.
В своей зрелой фазе русский классицизм уже строго ориентируется на античные памятники. А кроме того, многое из того, что проникает в русскую архитектуру этой эпохи, овеяно влюбленностью в палладианство. Здания становятся сдержаннее и строже. Кроме знатоков античности, прибывших из-за рубежа, таких как Ч. Камерон и Дж. Кваренги, большую роль играют русские архитекторы, которые получили образование за границей, В. Баженов и И. Старов.
Но не только интерес к античности и идеи Просвещения определяли развитие архитектуры в России второй половины XVIII века. Менялась жизнь. То, что вчера было эпизодом, вдруг стало важным. Большое значение приобрели общественные здания: учебные заведения, биржи, театры, гостиные дворы.
И все это требовало новых форм.
Дом Пашкова, архитектор – Василий Баженов, Москва, 1784 – 1786
Голицынская больница, архитектор – Матвей Казаков, 1796 – 1801
Как начинался классицизм в России?
Закат барочной пышности наступил еще при императрице Елизавете Петровне, когда затеяли строить крупнейший Торговый центр Петербурга – Гостиный двор.
Проект заказали Растрелли, и он создал его в своем духе. Там было все, как он привык: богатая лепнина, скульптура, шик и блеск. Он даже заложил фундамент нового здания, но внезапно был отстранен.
Вся эта роскошь тут оказалась не к месту. Тем более что финансировать стройку обязали купцов, а уж они деньги считать умели. В 1761 году проект передали другому архитектору – Жану Батисту Валлен-Деламоту.
Его простое функциональное здание с двухъярусной аркадой и строгими пилястрами оказалось более по вкусу. Расходы тоже сократились. Впрочем, и он не удержался: акцентировал углы креповками со спаренными колоннами. В этом легком отзвуке барокко он себе отказать не смог.
Тогда же один за другим стали возникать постройки нового типа. Учредили Академию художеств – ей потребовалось здание. Расширили