Жрица вскинула руки к небу и приказала:
– О, порождение, данное нам мудростью великой Баст и яростью ужасающей Сехмет, внимай моему приказу! Ты создано, чтобы крушить врагов нашей нации и нашей веры! Ты явишь нашим врагам гнев богов, чтобы они больше и не смели мыслить против нас зла! Ты будешь нашим мечом и утолишь свой ненасытный голод кровью наших врагов! Готовься, ведь прямо сейчас тебя ждёт первый бой! Давай, яви нам свою силу, снеси потолок этого хлипкого здания!
Повинуясь приказу, мы ударили своими конечностями вверх, легко разнеся в пыль потолок глинобитной построечки. В открывшемся небе, прямо над нами, висел огромный конвертоплан. Он опустил тросы для грузов к земле. Служанки культа оперативно прицепили эти тросы к нашему чану. Винтокрылая машина с трудом подняла нас в воздух, вместе с нашим стальным вместилищем.
Затем она понесла нас куда-то, мчась по небу на всех порах. Мы летели долго, под нами пронёсся Нил, многие города в его долине, бесконечные моря песков и громады песчаных скал. И везде, где бы нас не проносило, люди с ужасом смотрели в небо, видя наше новое естество, выглядывающее из чана.
Вскоре мы прибыли туда, где могли утолить свой голос. В землю хаанеев. Нас сбросили на один из их мятежных городов, прямо в центр, на рыночную площадь. Мы выбрались из своей стальной темницы, будто бы плывя по раскалённому песку. Человеческие существа в ужасе разбегались при виде нас. А вот наши сотни пастей истекали кровавой слюной при виде их...
Включился какой-то древний, первобытный инстинкт, будто бы доставшийся нам от древних кошек. Мы со всей яростью и ловкостью бросились поедать всех, кого только могли достать. Одних хватали конечностями, острыми как копья, и поглощали кожей, на других просто накатывались всё более и более разрастающейся массой. Да, с каждым съеденным, мы становились всё больше и больше, отчего рос и голод, и безумие.
Поначалу, никто не думал нам сопротивляться: одни замирали в страхе, другие бежали со всех ног. Мы проносились смертоносным вихрем, вычищая улицы от их обитателей. Однако вскоре появились солдаты. Они стреляли в нас из крошечных ружей, но пули просто поглощались нашей массой. Вскоре прикатили танки, но и они вскрывались, как банки тушёнки. А их снаряды были ничуть не более опасны, чем резиновые мячи.
К тому моменту мы были уже больше, чем дворец в центре города, который мы сломали и проглотили, как коробку конфет. Ни власть, ни богатство, ни быстрые ноги, ничего из того, чем обычно гордились люди, не могло нас остановить, ибо подобны мы были природной силе, навроде песчаной бури, не делающей разницы между одними и другими.
Нас не останавливали даже те случаи, когда мы натыкались на людей, которые напоминали нам наших любимых двуногих. Например, мы столкнулись со старым хаанейским торговцем, который видимо слишком устал от жизни, чтобы пытаться убежать от смерти и потому не сопротивлялся нам никак. Он напомнил нам другого такого же торговца, который нас кормил и был убит. И, сохраняй мы хоть каплю контроля над своим голодом, мы бы могли его пожалеть.
Но мы себя не контролировали. Это было сильнее нас и сильнее любых других чувств. Аппетит приходил во время еды и разрастался тем сильнее и шире, чем дольше шла ужасающая трапеза. Это было безумие, кровавое буйство, заставлявшее нас проникать в жилища и подвалы, чтобы не пропустить ни единой завалявшейся крошки с этого пира городских масштабов.
Не трогали мы лишь те дома, что были помечены красными крестами, запах от них исходивший отпугивал нас и заставлял обходить такие жилища стороной. А вот скот, городское зверьё, вроде крыс и голубей, пальмы, и вообще всё съедобное, что не было приколочено, мы поглощали с большим аппетитом. Мы буквально съели всё живое, не оставив от половины города камня на камне.
И голод всё же не утих. Мы направились дальше, на поиски новых жертв, возвышаясь ныне, будто гора и отбрасывая на песок, ставший красным, огромную угрожающую тень. Казалось, всё, что только завидело нас на горизонте, пряталось от нашего голодного взора.
Однако, до другого человеческого поселения мы так и не добрались. Вновь появился конвертоплан, который нас сюда привёз. В сотне метров впереди нас он высадил одинокого человека-опоссума, вооружённого одной лишь снайперской винтовкой. Этот одинокий воин, в плаще песчаного света, стоял перед нами без страха. Даже, когда наша огромная тень накрыла его тщедушное тело, он не дрогнул. Лишь вскинул своё ружьё, наскоро прицелился и выстрелил.
Наше тело тут же остолбенело и зависло всей своей огромной громадой. Что-то внутри закипело и забурлило, будто бы в нашем нутре варился суп. Вскоре это бурление разрослось, полностью заполняя собой всю массу... Момент, и мы лопнули. Из нашего дородного нутра во все стороны хлынуло целое кровавое море, заливая собой многие сотни метров вокруг и освобождающее всё не переварившееся содержимое нашего огромного желудка.
Человек с винтовкой не сошёл со своего места даже когда на него нахлынули кровавые волны. Он спокойно дождался, пока жижа отступит, а потом, весь испачканный красным без страха подошёл к тому, что от нас осталось: наше тело в миг сжалось до размеров одного кота. Инстинктивно, мы тут же приняли привычную кошачью форму из того скромного месива плоти и костей, что от нас осталось.
Двуногий же достал небольшую капсулу и с лёгкостью запихнул нас внутрь, плотно закрутив крышку. Так, мы вновь оказались в темнице, на сей раз куда более маленькой, чем любая предыдущая. Люди легко выпустили зверя из банки для свершения своего страшного суда и также легко загнали его обратно до востребования.
Одинокий воин отнёс нас обратно в храм Баст и передал в руки верховной жрицы. Та, видимо, невероятно горда тем, что сотворила нас, сразу же понесла демонстрировать нашу суть своему повелителю. Человеческий владыка, которому нас представили, был похож на человека меньше, чем мы были похожи на кота.
Он был высоким, метра в четыре роста,