— Не более того, что видела своими глазами.
— Илана… можешь спасти Виету и Эмина? Пожалуйста!
Аилань бухнулась на колени. Она хотела продолжить, но все слова, что собиралась сказать, испарились. В голову закрались сомнения. А если это ошибка? А если Илана обо всём расскажет отцу? Виета когда-то доверяла ей, но это было много лет назад. С тех пор они в ссоре, и кто знает, вдруг Илана захочет отомстить за давнюю обиду?
Аилань же не знала ничего об их отношениях, она не знала свою старшую сестру — Зимний Полдень… холодную и отстранённую. Илана стояла перед ней подобно ледяной статуе в струящихся шелках, и Аилань чувствовала её подавляющую ауру.
«Да они что, сговорились все?» — нахмурилась Илана. Её всегда устраивало, что младшие братья и сёстры держатся от неё подальше. После Виеты она не желала возиться с детьми. Но дети выросли, и детский страх перешёл в подозрение, презрение и опаску. Должно быть, Аилань пришлось пересилить себя, чтобы прийти.
— Ну? За разговор я тебя не съем. Говори, что собиралась. Отчего их вдруг понадобилось спасать? Это же не Виета с Эмином вляпались в гущу войны.
«В том-то и дело…» Аилань с усилием сделала глубокий выдох и села на полу.
— Илана… ты знаешь про вулкан Хайтана?
— Там проходят испытание музыканты огня. Я там никогда не была.
— Я была.
— Какой смысл? Ты ведь не заклинаешь огонь.
— Отец отправил меня туда, чтобы преподать урок. Сказал, что, если я не соглашусь участвовать в войне, он отправит к столбу Хайтаны Виету и Эмина. Они не выживут там, Илана! Спаси их! Я знаю, что вы с Виетой в ссоре уже много лет. Я не знаю всей истории, но ответь, сестра, ты ведь не желаешь ей смерти? Ты же вырастила её!
— Мелкая… — взгляд Иланы стал ледяным, и она медленно проговорила каждое слово: — Я не люблю, когда мной так нагло манипулируют. Я уже давала тебе совет и вижу, что он прошёл зря. Теперь ты решила, что можешь мной воспользоваться.
— Прости. Я не…
— Нынешнее положение Виеты и Эмина — это только твоя ошибка. Сиди ты тихо со своим ветром, ничего бы этого не было. Может, даже войны бы не было.
У Аилань болезненно сжалось сердце. К горлу подступили слёзы, но она их проглотила.
— Значит, ты не поможешь? Даже ради Виеты?
— И что ты хочешь, чтобы я сделала? Императору никто не может возразить. Ты попыталась и вот что вышло. Неужели ты думаешь, что у меня больше шансов?
— Я знаю. Я прошу… не говорить императору о моей просьбе. Я прошу тебя… вывезти Эмина и Виету из дворца.
Илана на миг замолчала.
— И как же я это сделаю?
— Я не знаю. Я… я могу усыпить стражу. Я знаю мелодию. Но мне нужна помощь.
— Если мелодия длиннее трёх нот, то стража поднимет тревогу раньше, чем ты закончишь. У каждого из солдат во дворце есть сигнальный огонь. Чтобы зажечь его, хватит мгновения. Усыпишь одного, всполошишь всех.
— Я… не знала.
— Разумеется, не знала, глупая малявка.
Илана отвернулась к окну. Качнулись золотые локоны. Аилань неуверенно смотрела в прямую, как струна, спину.
— Но ведь ты знаешь, Илана. Подскажи, как их спасти. Помоги. Только ты сможешь!
— И с чего ты так решила? — вздохнула Илана и потёрла точку у виска. — Я такая же невольница здесь, как и все остальные. Даже если ты сможешь вытащить Виету с Эмином из дворца, даже если они скроются от погони, даже если обогнут линию фронта, куда они пойдут? Думаешь, Виета так легко сможет найти работу и позаботиться об Эмине? Ты сама-то была во внешнем мире? Знаешь, как он опасен? Особенно во время войны. Особенно, когда эта война из-за Редаута. Стоит кому-то заслышать редаутский диалект, их разорвут на части. Здесь, пока ты выполняешь приказы императора, им хотя бы ничего не грозит.
Об этом Аилань не подумала. Каждое княжество имело слабо выраженный говор. Большинство его просто не замечали, а если и замечали, то обычно не обращали внимания. Так было в мирное время… Но теперь, когда Редаут развязал войну против всех …
На лице Аилань отразилось множество противоречивых эмоций, Илана прикрыла веки и начала теребить кольцо на пальце. «Правильно, может, хоть теперь эта мелкая научится думать. Выросла уже, а ума не прибавилось».
— Ну что? Всё ещё хочешь вызволить их из дворца?
— Хочу… — пробормотала Аилань.
— А ты не боишься, что я сейчас пойду к императору и всё ему расскажу?
Аилань покрылась холодным потом. Илана смотрела на неё свысока и жестоким способом учила не доверять никому.
— Боюсь, — призналась она. — Но император приказал мне убивать и ненавидеть. Я не смогу. А значит, Виета и Эмин…
— Сможешь. Любовь к близким всегда перевешивает сострадание к незнакомцам, — жестоко обрубила Илана и, чуть помолчав, добавила еле слышно: — И императору об этом прекрасно известно.
— Но они не все незнакомцы! — воскликнула Аилань, но тут же сомкнула губы и опустила покрасневшие глаза.
«Она знает кого-то на той стороне, — догадалась Илана. — Возможно, даже любит». Илана взглянула на сестру, что в отчаянии стояла перед ней на коленях. Даже если война не переломит её сострадание, в конце концов Аилань всё равно погибнет — от чужой руки или от своей собственной. Можно корить её за глупость и слабость, но войну начала не она, и не она её закончит. Заслуживает ли Аилань того, чтобы отдать этой войне своё сердце, своё милосердие, свой разум и свою жизнь?
Плечи Иланы опустились. Лёд светлых глаз сошёл и обнажил в них печальное море.
— Я что-нибудь придумаю. До тех пор молчи и делай, что говорит император.
От Акили:
Мы приближаемся к концу 1 тома. Какие впечатления?
Ждёте встречу Сюна и Аилань? А вот я не скажу, когда она будет и при каких обстотельствах. Но точно будет!
Пока хотелось бы увидеть ваши мысли.
Глава 24. Возвращение домой окрашено печалью
Сюн несколько дней оставался в лагере Шуйфена, но новых сражений так и не состоялось. Обе армии застыли на своих позициях и внимательно друг за другом следили. Несколько раз музыканты перекидывались мелодиями, но на этом дело заканчивалось.
Сюн больше не слышал знакомых звуков, не чувствовал с той стороны ветра. Могло ли ему тогда показаться?
В конце концов он попрощался с молодым князем Реншеном и направился в сторону