Женщина в косынке остановилась перед дверью и жестом пригласила меня войти.
Я шагнула в комнату со стенами, выложенными белой плиткой, и колоннами. В окна лилось солнце. Из круглой ванны в центре поднимался пар. По всему периметру стояли Луминарии, их было больше десятка. Женщина же осталась стоять у двери и до сих пор не проронила ни слова.
Было такое ощущение, что понадобилось затратить немало усилий на то, чтобы приготовить ванну женщине, обвиняемой в ведьмовстве. Видимо, это служило высшей духовной цели. Очищению. Но я думаю, они пытались донести до нас послание. Заставляли нас обнажаться перед группой вооруженных солдат, дабы напомнить, что у нас нет ничего, а у них в руках – вся власть.
Как и говорил Мэйлор, здесь, в замке Руфилд, я в подчинении Повелителя воронов и буду делать то, что захочет он.
А потом снова…
Однако можно было вывернуть ситуацию себе на пользу и заставить их испытывать большие неудобства. Луминарии ведь были воинами и монахами. Возможно, им было бы гораздо более неловко созерцать мою наготу, чем мне перед ними обнажаться, учитывая принятый ими обет целомудрия.
Я сбросила плащ на выложенный плиткой пол. Сняла с себя рубашку, затем брюки. Прохлада овевала мою кожу. Наконец я избавилась и от нижнего белья.
Я подошла к одному из Луминариев – мужчине с темными глазами и кустистыми бровями. Его тело застыло в напряжении, взгляд был устремлен в потолок, челюсти плотно сжаты.
– Что-то не так? – поинтересовалась я. – Думаешь об Архонте, как и подобает? Или гадаешь, каково это – наконец-то ощутить прикосновение женщины?
Может, они и были вооружены до зубов, но торчащие женские соски пугали этих бедолаг до полусмерти.
Женщина в косынке топнула ногой и выразительно указала мне на ванну. Босая и обнаженная, я направилась к ней и опустилась в воду, которая приятно обжигала кожу. В казармах не было ванн, поэтому я почти никогда не могла позволить себе роскошь понежиться в ней как следует. Обычно мы с солдатами мылись в огромном металлическом чане с холодной водой. Поэтому здесь было великолепно. В тот момент мне было все равно, что это может быть манипуляцией.
Я скользнула под воду, намочив волосы.
Орден поучал нас, что спасение – в нашем разуме, в нашем духе. Но при этом сами-то они, похоже, не имели ничего против комфорта. Здесь даже зеркало висело и отражало яркий солнечный свет. Я смотрелась в настоящее зеркало всего несколько раз дома у барона.
Я намылила кожу, вдыхая слабый аромат розы. От горячей воды старые шрамы на запястьях казались ярко-красными.
Когда я вышла из ванной, с тела ручьями сбегала вода. Женщина в косынке поспешила ко мне с белым льняным полотенцем, дабы я не успела снова смутить Луминариев. Пока я вытиралась, она исчезла. Закутанная в полотенце, я подошла к зеркалу. Полированное серебро в золотой оправе – прежде я не видела ничего подобного.
Я посмотрела на свое отражение.
Отец всегда говорил, что я похожа на маму, но сама я ее почти не помнила. Так что и сейчас я видела только отца: густые темные брови и ресницы, полные губы, загорелая оливковая кожа, милая родинка на скуле. Тщеславие было грехом, но я полагала, что с таким личиком было бы стыдно сгорать в пламени ведьминского костра.
Позади меня снова появилась женщина в косынке. Я по-прежнему смотрела в зеркало, пока она подавала мне одежду. Меня немного удивили черные кожаные брюки – ведь в Мерфине женщины обычно носили платья. Но здесь, как я полагала, мы должны были забыть, кем мы были, потерять прошлую идентичность.
Я надела черную безрукавку из какой-то мягкой ткани. Черный кожаный дублет плотно облегал мое тело, почти как корсет. Я провела по нему пальцами. Пожалуй, сойдет за своеобразную броню на время грядущих испытаний.
Женщина протянула мне черные длинные перчатки. В Руфилде я больше не буду использовать свою проклятую магию.
Облаченная во все черное, я снова посмотрела в зеркало. Чисто наемная убийца.
Однако и на этом дело, как оказалось, было не закончено – женщина набросила мне на плечи плащ с капюшоном, который тут же надела мне на голову. Хоть она по-прежнему молчала, суть ее послания я уловила: я больше не была Элоуэн, я всего лишь одна из Кающихся.
В последний раз я бросила на себя взгляд в зеркало.
Мне было плевать, что Мэйлор – Повелитель воронов. Если он как-то навредит Лео, я его прикончу.
* * *
Закутанная в черное, я последовала за женщиной по крутой каменной лестнице в обеденный зал. Едва я шагнула под арку, как внутри у меня все сжалось. За длинными столами, тянущимися из одного конца зала в другой его конец, сидели другие Кающиеся. Сколько же их здесь было!.. Струящийся из витражных окон свет окрашивал их черные капюшоны в золотой и малиновый цвета. У меня просто упало сердце. Через пару недель все они будут мертвы.
Когда я переступила порог, они как по команде повернулись в мою сторону, и шепот стих. Краем глаза я заметила мужчину с бритой головой в татуировках, с которым меня вели под конвоем до моего побега.
Косясь на меня, он одними губами проговорил:
– Ведьма.
Я сжала кулаки. Я и впрямь была мишенью. Буквально все на меня пялились. Полагаю, слухи разносились быстро – рассказы о ведьме, убившей солдата, укравшей лошадь и сбежавшей от конвоя. Думаю, никто не ожидал, что я вернусь живой.
С тоской я взглянула на пустые столы в арочных нишах, тянувшихся по всему залу. Отчаянно хотелось сесть одной, но отдаляться от всех еще больше сейчас казалось не самой лучшей идеей.
Пока я искала свободное место, я заметила Лидию, прядь ее платиновых волос выбилась из-под капюшона. Я сощурилась, глядя на нее, и почувствовала покалывание на своих запястьях, там, где у меня были шрамы, даже под черными перчатками. Она поспешно опустила глаза, пряча лицо в тени своего капюшона.
Узнала я и еще одно знакомое лицо. Не говоря ни слова, я пересекла зал и заняла место рядом с Персивалем де Монфором. Он, по крайней мере, казался нормальным.
– Знаешь, а я ведь надеялся, что ты выберешься живой из этой передряги, – он говорил с резким акцентом, что на мгновение напомнило мне барона.
– От воронов разве сбежишь, – пробормотала я.
Напротив меня сидел мужчина с изможденным и бледным лицом. Его сухие льняные волосы нависали на огромные глаза, скулы резко выделялись. На пальцах были вытатуированы слова