– Пожалуйста, назовите суду свое имя, – говорит судья Паркер.
– Ханна Баллард.
– Что случилось в тот вечер, о котором идет речь?
Я вижу, что Мозес стоит возле камина рядом с Барнабасом Ламбардом. Он скрестил руки на груди и наблюдает за ее допросом с чрезвычайно хмурым и недовольным видом. Ему не нравится, что ее вот так выставили на всеобщее обозрение, и я его не виню. Парень влюблен и хочет оберегать девушку, но Ханна настояла на том, чтобы выступить в защиту брата. Как и Долли, которая сидит очень прямо, гордо вскинув голову, и старательно игнорирует Барнабаса.
– Джошуа Бёрджес весь вечер приглашал меня танцевать, а я отказывалась, – говорит Ханна. – Но не только я, он несколько раз обошел всю комнату, но так и не нашел, с кем бы потанцевать. Я просто была последняя, кто ему отказал, и он разозлился. Схватил меня за руку и вытащил на середину комнаты, на площадку для танцев. У меня синяки остались.
Похоже, про синяки Мозес не знал. Он сжимает кулаки и делает шаг вперед. Барнабас спокойно и непринужденно кладет руку ему на плечо и тянет его назад. Что-то шепчет ему на ухо.
Они подружились, думаю я. И мне радостно это видеть.
– Именно тогда ваш брат пришел вам на помощь? – спрашивает судья Вуд.
– Да. Все это было очень быстро, секунд пять или десять. И дрались они примерно столько же. Потом Сайрес с парочкой других выкинули Бёрджеса на снег.
Вуд постукивает пальцем по столу.
– А кто были эти другие?
– Сэм Дэвин и мой брат Джонатан.
– Они сегодня присутствуют в суде?
Они присутствуют. И немедленно подтверждают свидетельство Ханны. У Джонатана недовольный вид, а у Сэма напряженный, но судьи не задают им больше никаких вопросов. Семейство Баллард заняло в таверне целый стол и две скамьи. Сет и Сэм тоже сидят с нами, и я надеюсь, что наше присутствие служит Сайресу поддержкой.
– Сайрес не имеет никакого отношения к смерти Бёрджеса, – говорит Ханна. – Больше он за вечер никуда не выходил, а потом проводил нас с сестрой домой.
Теперь вопрос задает судья Хаббард:
– А ваш второй брат?
Джонатан снова поднимается на ноги.
– После танцев я ушел вместе с Сэмом. Нам надо было доставить заказанную партию древесины. Той ночью река замерзла, и мы застряли у Бамберхук-Пойнт.
– Именно там обнаружили тело Джошуа Бёрджеса?
– Да, сэр, именно мы его и нашли.
Хаббард смотрит на своих коллег, а потом прямо в упор на меня.
– Мистрис Баллард?
Я поднимаюсь на ноги.
– Да?
– Вы ранее свидетельствовали, что ваши дети вернулись домой с танцев незадолго до того, как вас позвали принимать роды?
– Да. Где-то за час.
– А вы уверены, что Сайрес оставался в постели после вашего ухода?
Эти хождения по кругу меня утомляют, и на то, чтобы не демонстрировать раздражения, у меня уходит больше сил, чем хотелось бы.
– У меня нет причин полагать, что не оставался.
– А когда вся остальная семья проснулась утром, был ли он среди них?
И тут вступает юный Эфраим, благослови Боже его храброе сердце. За время слушаний он совсем извелся. Он боится за брата и достаточно умен, чтобы понимать – судьи ищут хоть какой-нибудь повод дать делу ход. Он вскакивает на ноги и заявляет срывающимся голосом:
– На это могу ответить я!
Поначалу за нами раздаются смешки, и у Эфраима вспыхивают щеки. Но он выпрямляется и гордо поднимает голову.
– Как вас зовут, молодой человек? – интересуется Вуд.
– Эфраим Баллард. М-младший, – говорит он, запинаясь.
Вуд улыбается краешком губ. Легкий проблеск доброты.
– Продолжайте, пожалуйста. Вы можете подтвердить, что Сайрес был дома, когда все проснулись?
– Да! У нас с ним одна спальня на двоих. И он был в постели, когда нас разбудили в пять утра. Сэм Дэвин провалился под лед, и когда его привезли к нам, была большая суматоха. Сначала мы все решили, что он умер.
Для Вуда и Паркера этого, похоже, довольно. Они оба откидываются на спинки своих стульев. Кивают. Опускают перья. Но Хаббард явно сегодня настроен упираться и не так легко поддается обаянию моего младшего сына.
– А как насчет трех часов в промежутке? – спрашивает он. – Вы можете подтвердить, что ваш брат был дома? За три часа можно успеть уйти, доделать то, что он начал с Бёрджесом, и вернуться.
– Я спал, – говорит юный Эфраим, как будто это самая очевидная вещь на свете. – И Сайрес тоже.
Все это время Сет наблюдал за ходом слушаний и делал заметки неразборчивыми каракулями, но теперь он складывает пополам листок, на котором писал, встает и подходит к судейскому столу.
– Могу я высказаться, ваши чести?
Это его право как адвоката Сайреса, и они разрешают ему говорить.
– Я прошу немедленно снять обвинение. Единственное, к чему мы пришли за время слушаний, – это пререкания по поводу времени с двух до пяти утра. Было установлено, что Сайрес Баллард в ту ночь не пошел за господином Бёрджесом. Было установлено, что он проводил сестер домой, пошел спать и был в своей постели, когда в дом принесли Сэма Дэвина. Не появилось никаких свидетелей, которые бы утверждали обратное. Суд не представил ни малейших улик, связывающих его с убийством. Каждый из судей этого суда хотя бы раз высказался о том, что по делу Фостер нельзя выдвигать обвинения, потому что не имеется свидетелей собственно преступления. Почему тогда в случае убийства мы не придерживаемся таких же стандартов? Эти слушания не только серьезное злоупотребление правосудием, но и напрасная трата времени. У суда нет ни малейшего повода заседать дальше.
Где-то в глубине таверны раздаются разрозненные аплодисменты, а судьи уходят в кладовку совещаться.
* * *
Пятница, 26 марта. – Облачно и холодно. Гражданский суд собрался в Крюке, чтобы рассмотреть обвинения, выдвинутые против Сайреса по делу капитана Бёрджеса. Они согласились, что Сайреса нужно освободить из тюрьмы, но обвинения сняты не были.
Здание суда в Пауналборо
Среда, 31 марта
– Пойдем, – говорит Эфраим. – Я хочу есть.
Мы сняли угловую комнату на втором этаже, и что в ней хорошо, так это сразу три окна. Два на восток и одно на север. Из мебели тут кровать, стол и умывальник. Выглядит пустовато, но чисто. Этим утром неожиданно показалось солнце, и я наслаждаюсь лучами мягкого теплого света, падающими в окна. Однако вряд ли это продлится долго – на горизонте уже видны тучи.
Вслед за Эфраимом я выхожу из комнаты, и мы спускаемся вниз, в таверну, где уже собрались другие гости.
Как и многие другие общественные здания в колониях, таверна в Пауналборо выполняет сразу несколько функций. Это трехэтажное белое здание, обшитое досками, с длинной пристройкой с одной стороны. На первом этаже таверна, на втором шесть номеров для гостей, а на третьем живет семья Сэмюэла Гудвина, Кеннебекского собственника, капитана гвардии в Форт-Ширли и владельца этого уважаемого заведения. Пристройку возвели тридцать лет назад, в ней маленькая тюрьма и зал суда.
Из остальных номеров четыре сняли судьи высшего апелляционного суда. Они приехали из Бостона на суд над Джозефом Нортом. В отличие от Норта и его коллег в Вассалборо, все они профессиональные юристы. У каждого своя практика в Бостоне, они состоятельные и заслуженные люди. Но если послушать, что они бурчат за завтраком, накладывая