– Какого черта она тут делает? – интересуется он.
Если б вы спросили меня в декабре, возможна ли ситуация, в которой я возблагодарю Господа за мистрис Хендрикс, я бы рассмеялась. Но тогда, несколько месяцев назад, я не видела ее настоящую. Бостонского матриарха. Женщину, которая может устрашить выпускника Гарварда. Вот такой она и предстает перед раздраженным и напуганным доктором Пейджем.
– Отойдите-ка, молодой человек, – командует она. Голос у нее такой громкий и уверенный, что он пятится на два шага назад в темную прихожую. – Эту женщину вызвала я, и вы будете делать то, что она скажет.
– Но я…
– Помолчите. Отведите нас к жене.
Он растерян и настолько озадачен, что даже не спорит. Мы идем за ним по темной прихожей к темной лестнице и поднимаемся в спальню настолько темную, что я едва в состоянии разглядеть собственную руку.
– Где она? – желает знать мистрис Хендрикс.
– Там. В постели.
Я вижу только тень, окруженную другими тенями.
– Почему тут так темно? – спрашиваю я.
Доктор Пейдж фыркает.
– Потому что наукой доказано, что темное помещение помогает пациенту расслабиться. Если бы вы что-нибудь знали о медицине, вы бы…
Жалобный стон, доносящийся из постели, заставляет его замолчать.
– Давно у нее начались схватки?
– Вчера. Рано.
– А давно она последний раз вставала и двигалась?
– Она не вставала. Ей нужно беречь силы!
Если б он стоял ближе, я б его ударила.
– А когда она последний раз ела?
В темноте я вижу только общие очертания его лица, но презрение в его голосе я слышу прекрасно.
– Как вы наверняка знаете, мистрис Баллард, полный желудок вызывает у рожающей женщины несварение. Она ничего не ела с момента первых схваток.
Он идиот, это очевидно. И спорить с ним я не собираюсь.
– Вы хотите моей помощи? – спрашиваю я.
– Нет.
– А ваша жена?
– Это не ей…
С мистрис Хендрикс явно уже довольно. Она хватает его за ухо и выкручивает с такой силой, что он взвизгивает, словно издыхающий пес. Он пытается отпихнуть ее руку, но мистрис Хендрикс тащит его к постели жены. Когда она его выпускает, он плюхается на матрас, словно марионетка с перерезанными нитями.
Мистрис Хендрикс наклоняется над постелью, и мне приходится сощуриться, чтобы разглядеть, как она касается щеки молодой женщины.
– Здравствуй, дорогая, – говорит она. – Мы пришли помочь. Тебе ведь нужна помощь?
До меня доносится глухой звук ответа, вроде бы утвердительный.
– Замечательно. Эта женщина повитуха. Ее зовут Марта Баллард, и она спасла жизнь моей дочери. Если хочешь, она поможет твоему ребенку появиться на свет.
Снова утвердительный ответ.
– Превосходно, – отзывается мистрис Хендрикс.
Потом она поворачивается к доктору Пейджу и говорит:
– Подите найдите стул и посидите где-нибудь в сторонке. Возможно, научитесь чему-нибудь.
Я все еще стою у двери с медицинским саквояжем в руке, и тут она жестом зовет меня внутрь:
– Марта, будьте так добры.
Вместо постели я подхожу к окну и раздвигаю шторы. Комнату заливает послеполуденный свет, и я наконец вижу жену доктора. Она свернулась клубочком посреди кровати. Бледная как снег. Полусонная. Потная.
– Мистрис Хендрикс? – окликаю я.
– Да?
– Вы сможете остаться?
– Смогу.
– Хорошо. Прежде всего сходите в кухню и найдите этой женщине какой-нибудь еды.
– Чем это поможет?
– Чтобы она сегодня смогла родить, ей надо проснуться. А в мире только две вещи, которые точно способны разбудить человека, – солнечный свет и еда.
Доктор Пейдж фыркает.
– Что за нелепость! Кофе…
– Только учащает сердцебиение, – говорю я ему. – Но если у вас есть кофе, идите приготовьте. Он ей тоже пригодится.
Когда мистрис Хендрикс снова тянется к его уху, он вскакивает с кровати и поспешно покидает комнату. Она следует за ним. И только потом я подхожу к девушке.
– Здравствуйте, мистрис Пейдж, – говорю я, садясь рядом с ней.
– Здравствуйте.
Она очень юна, лет восемнадцать или девятнадцать. И тоненькая, как девочка. Меня не удивляет, что Пейдж выбрал крошечную жену. Кого-то, кого он может запугать. Но мне это работу не облегчает. Если бедра у нее такие же узкие, как плечи, нас могут ждать проблемы.
– Я пришла помочь. Я приняла много сотен младенцев. Хотите, я помогу вам?
Она кивает, потом стонет.
– Хорошо. Но прежде чем я смогу вам помочь, я должна вас попросить об одной вещи.
Мистрис Пейдж смотрит на меня широко распахнутыми глазами.
– Какой?
– Вы должны мне полностью довериться.
– Как это? – спрашивает она.
– Делайте все, что я скажу. Даже если это кажется вам бессмысленным или ваш муж со мной не согласен.
– И что вы хотите, чтобы я сделала?
– Пока только две вещи: съешьте то, что принесет вам мистрис Хендрикс, а потом встаньте и походите по комнате. Я буду вам помогать.
– Но я так устала.
– Я знаю. Ваш муж давал вам лекарство? Может, лауданум?
Она кивает.
– Вчера.
Наверное, ей он дал меньше, чем Грейс, а то бы она уже умерла. Но я не смею надеяться, что он чему-то научился относительно вмешательства в естественный порядок родов.
– Наверное, его действие еще не прошло. Но одно я точно могу вам обещать. Если вы останетесь в постели и не будете есть, вы и ваш ребенок умрете. Это будет медленно и мучительно. Усталость поглотит вас обоих. И я ничем не смогу вам помочь. – Я беру ее за руки. – Но пока еще не слишком поздно. Так что… вы доверитесь мне?
Большинству людей кажется, что для того, чтобы роды закончились плохо, должно случиться что-то конкретное. Ягодичное предлежание. Кровотечение. Инфекция. Я сталкивалась со всеми этими проблемами, и не только с ними, но часто именно усталость оказывается той самой смертельной угрозой, из-за которой женщину понемногу покидает жизнь. На свете ничто так не изматывает, как роды, а если женщина поддастся усталости, снова привести ее в чувство очень сложно.
Мистрис Пейдж внимательно меня слушает, потом все обдумывает и кивает.
– Да, я готова.
Я убираю ей с лица светлые волосы, прижимаю ладонь к ее лбу. Кожа теплая, но жара нет.
– Теперь мне надо вас потрогать, – говорю я ей. – Посмотреть, насколько далеко продвинулись дела.
– Ладно.
– Но мне сначала нужно узнать что-то очень важное.
– Что?
– Как вас зовут.
– Мистрис Пейдж.
– Нет, – говорю я ей. – Пейдж зовут вашего мужа. А мистрис вы стали в день свадьбы. Какое имя вам дали при рождении?
– Мелоди.
– Приятно познакомиться, Мелоди. Меня зовут Марта. И я тебе помогу.
* * *
Мелоди Пейдж приходится изнурительные пять часов ходить по комнате прежде, чем она достигает переходной стадии. А потом еще час тужиться, пока ее крошечная дочка не появится на свет. Только к десяти часам моя работа закончена, а к одиннадцати я собираю вещи.
Я уже собираюсь уходить, как возле двери спальни ко мне подходит мистрис Хендрикс.
– Вы мне не нравитесь, – говорит она.
Я не могу сдержать смех.
– И вы мне тоже.
В ответ я получаю первую искреннюю улыбку от этой женщины.
– Но я вас уважаю, – продолжает она. – И простите за то, что устроила вам проблемы с Грейс.
– Для меня этого достаточно, – отвечаю я, потом смотрю на кровать у нее за спиной и на Мелоди, которая держит