Пришла очередь Бриша запнуться.
– Надо же, – выдохнул он, – а на вид вы – само милосердие.
– Милосердие островов, – я улыбнулась проходящему мимо Легиру, тот поклонился в ответ и помчался дальше. – Вы знаете, что у нас не существует тюрем? За серьёзные преступления наказание одно – казнь. Поэтому на островах практически нет насильников и убийц, а покушения на лоу крайне редки.
– Исключений нет? – Бриш на ходу раскланялся с министром экономики.
– Князь может помиловать убийцу, если найдутся смягчающие обстоятельства. Человек защищал свою жизнь, женщину или детей, или его семью держали в заложниках. Для заговоров против лоу и насилия оправданий нет.
– Независимо от статуса? Предположим, князь изнасилует служанку.
– Его так же скормят рыбам. А до этого муж, отец, брат, жених служанки имеют право прийти и оскопить насильника. И ему никто не посмеет помешать, даже воиры князя.
– Но князь – закон для острова!
– Закон, а не стоит над законом.
Бриш покачал головой:
– Я вижу множество лазеек в этой системе.
– Никакая система не идеальна. Только дома на Айлу я свободно ходила без телохранителя, а Бергана могут легко зарезать в собственном дворце. Осуждать вас за жестокость – всё равно, что поощрять убийц.
– Повторите это при Его Величестве, – проворчал Бриш. – Он, в отличие от вас, считает меня извергом и палачом.
В приёмной кабинета императора уже два секретаря сражались с визорами, третий сортировал внушительную стопку бумаг. При нашем появлении они на секунду привстали, дружно кивнули и вновь вернулись к работе.
– Это почести для вас, – шепнул Бриш мне на ухо. – На меня они не реагируют, привыкли.
Едва я оказалась в кабинете, то поняла: что-то изменилось. Комната не выглядела такой унылой, как в мой первый визит. Затем я зацепилась взглядом за яркое пятно, моргнула, ещё и ещё. Нет, зрение меня не подводило. На стене, напротив рабочего места императора, красовалась та самая картина, которая так поразила Бергана на выставке современного искусства. Благодаря размерам кабинета она смотрелась самым выигрышным образом, а пламенеющая роща согревала мрачную комнату. Казалось, в воздухе повеяло чистым горьковатым запахом осени.
– Светлого дня, лоу Илайя, – поздоровался со мной крупный смуглый мужчина – льен Николéн Ку́вер, глава Первой службы Кергара. – Вы прекрасно выглядите.
Я виновато вздрогнула, запоздало ответила на приветствие и поискала взглядом Бергана. Император стоял у окна – неестественно прямой, застёгнутый на все пуговицы и очень, очень недовольный.
– Можете идти, Ни́ко, – от тона его голоса в кабинете потянуло холодом.
Кувер сочувственно покосился на моего спутника и поспешил покинуть кабинет. Берган дождался, пока дверь закроется, и лишь потом повернулся ко мне.
– Светлого дня, Илайя. Присаживайтесь, прошу вас. А теперь, Бриш, поведай нам, почему повторное медицинское освидетельствование, проведённое по твоему приказу, признало льену Эльму Рушел невменяемой? В первый раз доктора выдали заключение о том, что она здорова!
– Льена Рушел – та девушка, что напала на меня? – уточнила я у Бриша.
– Да, – глава Третьей службы скрестил руки на груди. – Очень хорошо, Берг, что ты задал этот вопрос при Илайе. Не придётся объяснять дважды.
После короткой паузы он продолжил:
– В нашем законодательстве нет понятия «невеста императора». Соответственно, судить льену Рушел стали бы за попытку убийства даже не гражданки Кергара, а подданной чужого, причём недавно враждебного государства. Публичный процесс, на который, несомненно, пришли бы десятки тех, чьи близкие погибли в военной кампании. Ещё тысячи таких же, как они, подняли бы гневную волну. Представьте речь защитника в поддержку несчастной вдовы, статьи в газетах, вопли журналистов, новостные выпуски с рыдающими знакомыми погибшего мужа. И в общем негодовании стёрся бы тот факт, что бедная вдова на самом деле хладнокровная убийца, которая собиралась заколоть ни в чём не повинную девочку. Льену Рушел приговорили бы максимум к трём годам заключения, а то и обошлись бы условным сроком. Ведь благодаря моим сотрудницам Илайя не получила ни царапины. Могло быть и ещё хуже: ловкий защитник заявил бы, что нападения вообще не было. Мол, льена Эльма подошла просто поздороваться, а остальное придумала тайная служба. Дошли бы и до того, что дикая княжна с варварских островов набросилась на бедняжку, потерявшую мужа…
– Бриш! – возмутился император.
– Что – Бриш? – вскинулся тот. – Мне рассказать, как работают матёрые защитники? Или насколько велика ненависть к островам? У меня нет оснований засекретить суд над льеной Рушел и нет таких возможностей, чтобы заткнуть рты всему Кергару! В империи свобода слова, Берг, если ты забыл. Хочешь, чтобы из вдовы сделали народную героиню и оправдали? Чтобы через неделю ещё одна девица кинулась на Илайю с ножом?
Бриш перевёл дух.
– В данной ситуации я поступил единственно правильным образом. Заключение десяти уважаемых докторов свидетельствует, что льена Рушел ненормальна и не отвечает за свои действия. Вчера вечером её отправили в прекрасное специализированное заведение, откуда она точно не выйдет в ближайшие пять лет. Заметь, Берг, я, образно говоря, не скормил её акулам, всего лишь обеспечил комфортное проживание за твой, между прочим, счёт. Кстати, о счетах вдовы: я заморозил их, чтобы родственники не растащили деньги. И если через пять лет Рушел докажет свою благонадёжность, она вернётся к обеспеченной жизни. В Кергар с императрицей-островитянкой, водниками на службе и гражданами, привыкшими видеть в островах союзников. Даже если она опять побежит мстить Илайе, люди её не поддержат.
«Он был бы великим правителем, – подумала я. – Пожелай он забрать трон – весь Кергар пошёл бы за ним. Государственный муж с острым умом, властью, влиянием, возможностями. А вместо этого он всеми силами поддерживает непопулярного и не особо любимого народом императора».
– И последнее, Берг, – глава тайной службы подошёл ко мне, нагнулся и поцеловал запястье. – Должен тебе напомнить, что Илайю нельзя обидеть безнаказанно. За этой хрупкой девочкой вся мощь островов. Что ты ответишь князьям, когда они потребуют наказать Рушел – наказать по их законам, не по нашим? А они потребуют, Берг, не сомневайся. Это у нас императоров можно резать во дворце вместе с охраной.
– Не перегибай, – тихо сказал Берган. – Я признаю, что был неправ. Объявив льену Рушел сумасшедшей, ты избавил меня от всплеска ненависти в империи и гнева островов. И всё же хотелось бы, Бриш, чтобы такие вещи ты предварительно согласовывал со мной.
– Ни за что, – ухмыльнулся Бриш. – Так ты всегда можешь заявить, что я действовал без твоего ведома и за твоей спиной. Отправить меня на пенсию и